Библер, Владимир Соломонович

Владимир Соломонович Библер
Дата рождения:	4 июля 1918(1918-07-04)
Место рождения:	Москва
Дата смерти:	3 июня 2000(2000-06-03) (81 год)
Место смерти:	Москва
Страна:	СССР СССР, Россия Россия
Значительные идеи:	диалог культур
Испытавшие влияние:	А. В. Ахутин, С. С. Неретина

Влади́мир Соломо́нович Би́блер (4 июля 1918, Москва — 3 июня 2000, там же) — советский и российский философ, культуролог, историк культуры. Создатель учения о диалоге культур, автор работ по истории европейской мысли, логике культурного развития, теории научного познания; руководитель проекта и исследовательских коллективов Школа диалога культур (ШДК).

Биография

Библер родился в Москве, окончил исторический факультет МГУ и сразу ушёл на фронт Великой Отечественной войны. После войны успел защитить кандидатскую диссертацию и был выслан в Сталинабад (теперь Душанбе) в порядке государственной кампании «борьбы с космополитизмом». Там преподавал философию в Таджикском государственном университете. В 1959 году вернулся в Москву, работал в Московском горном институте на кафедре философии (1959—1963), в Институте истории естествознания и техники АН СССР (1963—1968), Институте всеобщей истории АН СССР (1968—1980), Институте общей и педагогической психологии АПН СССР (1980—1991), Российском государственном гуманитарном университете (1991—2000).

Семинар Библера

В середине 1960-х годов Библер создал и до конца жизни возглавлял неофициальный домашний теоретический семинар по проблемам философской логики и философии культуры. Семинар собирался в небольшой квартире Библера на Ленинградском проспекте. Участниками семинара были философы, культурологи, историки и психологи: А. В. Ахутин, Л. М. Баткин, И. Е. Берлянд, М. С. Глазман, Т. Б. Длугач, Р. Р. Кондратов, Я. А. Ляткер, Н. В. Малахова, Л. А. Маркова, С. С. Неретина, В. Л. Рабинович, Л. Б. Туманова и др. С 1991 года семинар получил название «Архе» и официальный статус в РГГУ, где В. С. Библер и работал до конца жизни.

Философия

Историк по образованию, Библер своим призванием считал философию. Здесь он прошёл долгий и драматический путь. Превосходный знаток Маркса, он стремился поначалу вместе с коллегами-философами 1960-х (Э. В. Ильенковым, Г. С. Батищевым, М. Б. Туровским и др.) возродить «подлинного» Маркса, искажённого официозной догматикой. Вскоре этот замысел ушёл вглубь, к гегелевским истокам марксизма, но и Гегель оказался «снятым», Библер пришёл к созданию оригинальной концепции философской логики диалога культур, в основе которой идея о диалогической природе человеческого разума, доведённая до предельных логических и онтологических оснований. Маркс, Гегель оставались постоянными собеседниками Библера, но к ним прибавились Спиноза, Платон, Кант, Бахтин, Выготский — им он посвятил книги и статьи.

Публикации

В советское время Библеру удалось опубликовать только две книги — «Анализ развивающегося понятия» (1968; в соавторстве) и «Мышление как творчество» (1975) и статьи. Основные сочинения вышли после 1991 года, среди них: «От наукоучения — к логике культуры: Два философских введения в XXI век». М., 1991; «Кант — Галилей — Кант. Разум Нового времени в парадоксах самообоснования». М., 1991; «Михаил Михайлович Бахтин, или Поэтика культуры». М., 1991; «На гранях логики культуры: книга избранных очерков». М., 1997.

В середине 1980-х годов Библер создал на основе своих философских идей целостную концепцию школьного образования — Школа диалога культур, и на протяжении десяти лет возглавляемая им группа «Диалог культур» проводила конференции учителей, работающих в русле этой концепции, и издавала книги по проблемам Школы диалога культур.

С началом перестройки Библер принял активное участие в клубе «Московская трибуна». В публицистических статьях и очерках этого времени он показывал глубинную связь насущных проблем современного плюралистического общества и его демократического устроения с диалогической природой разума и культуры XX века.

После смерти Библера вышла книга «Замыслы» в 2 кн. М., 2002. В ней помещён философский дневник «Заметки впрок», который Библер вел в течение 25 лет, работы жанра, изобретённого Библером — конспекты ненаписанных книг, стенограммы докладов, а также подробная библиография трудов В. С. Библера.

Труды

• О системе категорий логики. — М., 1958.
• Анализ развивающегося понятия (в соавт.). — М., 1967.
• Мышление как творчество. — М., 1975.
• Галилей и логика мышления Нового времени. Механика и цивилизация 17-19 вв. — М., 1980.
• Нравственность. Культура. Современность. — М., 1988.
• Культура. Диалог культур (опыт определения). — Вопросы философии, 1989, № 6.
• Кант — Галилей — Кант. Разум Нового времени в парадоксах самообоснования. — М., 1990.
• Михаил Михайлович Бахтин или поэтика культуры. — М. 1991.
• От наукоучения — к логике культуры. Два философских введения в двадцать первый век. — М., 1991.
• Итоги и замыслы. Конспект философской логики культуры. // Вопросы философии, 1992, № 5.
• «Предметная деятельность» в концепции Маркса и самодетерминация индивида. Кемерово, 1993.
• Национальная русская идея? — Русская речь. // Октябрь, 1993, № 2.
• Что есть философия ? (очередное возвращение к исходному вопросу). // Вопросы философии. 1995, № 1.
• На гранях логики культуры: Книга избранных очерков. — М., 1997.
• Замыслы. — М., 2002.

Литература

• Владимир Соломонович Библер / Анатолий Ахутин, Ирина Берлянд. — М.: РОССПЭН (Российская политическая энциклопедия), 2009. — 374 с. — (серия «Философия России второй половины ХХ века»). — 2000 экз. — ISBN 978-5-8243-1125-9. ([vphil.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=277&Itemid=52 рецензия] в Вопросах философии)

Ссылки

• [www.bibler.ru Персональная страница на сайте «Философского общества»]
• [www.jjew.ru/index.php?cnt=8374 Биография Библера в «Еврейском журнале»]

Отрывок, характеризующий Библер, Владимир Соломонович

– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.


Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.