Библиотека Марчиана

Национальная библиотека св. Марка (Marciana) — крупнейшая библиотека Венеции. Её собрание насчитывает около 13000 рукописей, 2883 первопечатные книги и 24055 книг XVI века.

Начало библиотеке положил сделанный Венецианской республике 31 мая 1469 года кардиналом Бессарионом дар книжного собрания, насчитывавшего 750 рукописей на латыни и древнегреческом, не считая первопечатных книг. В продолжение всего существования республики общедоступное собрание пополнялось за счёт вкладов аристократических семейств, а в начале XIX века — ещё и благодаря поступлению книг из распущенных Наполеоном монастырей.

В 1530-е годы библиотекой руководил влиятельный Пьетро Бембо. Не без его участия были выделены средства на возведение здания библиотеки в квартале Сан-Марко. Строительство началось в 1537 году по проекту Якопо Сансовино, достройкой в 1580-е годы занимался Скамоцци. Над украшением залов библиотеки трудились Паоло Веронезе, Франческо Сальвиати, Андреа Мелдолла и другие знаменитые мастера того времени. По мере роста библиотеки она заняла и соседние здания, включая построенный по проекту Якопо Сансовино в 1537—1547 годы монетный двор.

Ссылки

• [marciana.venezia.sbn.it/ Официальный сайт библиотеки Сан-Марко]
• На Викискладе есть медиафайлы по теме Библиотека Марчиана

Отрывок, характеризующий Библиотека Марчиана

Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.