Биддульф, Роберт
Сэр Роберт Биддульф англ. Sir Robert Biddulph<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> | |||
| |||
---|---|---|---|
23 июня 1879 — 9 марта 1886 | |||
Монарх: | Виктория | ||
Предшественник: | Сэр Гарнет Вулзли | ||
Преемник: | Сэр Генри Эрнест Гаскойн Бульвер | ||
| |||
7 августа 1893 — 22 мая 1900 | |||
Монарх: | Виктория | ||
Предшественник: | Дж. Дж. Смарт | ||
Преемник: | сэр Джордж Стюарт Уайт | ||
Рождение: | 26 августа 1835 | ||
Смерть: | 18 ноября 1918 (83 года) | ||
Супруга: | София Ламберт | ||
Дети: | Констанция, Джесси,</br>Хелен, Джорджиана,</br>Хоуп, Ева, Майкл,</br>Гарри, Льюис,</br>Мэйбл Биддульф | ||
Образование: | Королевская военная академия в Вулидже | ||
Военная служба | |||
Принадлежность: | Великобритания | ||
Род войск: | Британская армия | ||
Звание: | </br>генерал | ||
Сражения: | Осада Лакхнау,</br>Осада Севастополя | ||
Награды: |
|
Военная карьера
Обучался в Твайфордской школе и Королевской военной академии в Вулидже, в 1853 году Биддульф был офицером на комиссии в Королевском полке артиллерии.[1] Он участвовал в Крымской войне, присутствовал при осаде Севастополя в 1854 году.[1] Во время осады Лакхнау в 1857 году он был начальником бригады.[1]
В 1871 году Биддульф был выбран помощником генерал-адъютанта в Военном министерстве Великобритании, затем в 1879 году он сменил сэра Гарнета Вулзли на посту верховного комиссара и главнокомандующего Кипра.[1] В 1886 году он возвратился в Лондон, чтобы занять пост генерал-инспектора вербовки, два года спустя Биддульф стал генеральным директором военного образования. В 1893 году короткое время он занимал пост генерал-квартирмейстера.[2] Позже, в этом же году, был назначен губернатором Гибралтара.[1]
Его последним назначением, в 1904 году, было назначение на пост Army Purchase Commissioner: будучи в этой должности, Биддульф отменил покупку чинов.[1]
Ворота Биддульфа в Фамагусте названы в его честь.[3]
Семья
В 1864 году он женился на Софии Ламберт. У них было четыре сына и шесть дочерей.[4]
Напишите отзыв о статье "Биддульф, Роберт"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [www.oxforddnb.com/view/article/31879 Robert Biddulph at Oxford Dictionary of National Biography]
- ↑ [lafayette.org.uk/bid00025.html Sitter: General Sir Robert Biddulph (1835-1918).]. Lafayette Negative Archive.
- ↑ [www.whatson-northcyprus.com/interest/famagusta/famagusta/biddulph.htm Italian Renaissance House and Biddulph Gate Famagusta, North Cyprus]
- ↑ [thepeerage.com/p11756.htm#i117556 The Peerage.com]
Отрывок, характеризующий Биддульф, Роберт
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.