Биджиев, Солтан-Хамид Локманович

Солтан-Хамид Локманович Биджиев
Солтан-Хамид Локъманны Биджиланы
Место рождения	аул Учкулан, Кубанская область России. Ныне Карачаево-Черкесия
Место смерти	аул Кызыл-Октябрьский, Карачаево-Черкесская Республика Российской Федерации
Принадлежность	СССР СССР Россия Россия
Род войск	Военно-воздушные силы
Годы службы	1940-1948
Звание	Капитан
Часть	90-й гвардейский штурмовой авиационный полк 4-й гвардейской штурмовой авиационной дивизии
Должность	лётчик, старший лётчик
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии
Связи	Береговой, Георгий Тимофеевич - командир авиаэскадрильи
В отставке	учитель, директор школы, инструктор крайкома КПСС, секретарь райкома КПСС, заместитель начальника строительного управления, директор завода

Солтан-Хамид Локманович Биджиев (1919—1995) — советский военный лётчик. Участник Великой Отечественной войны. Герой Российской Федерации (1995, посмертно). Капитан.

Биография

Солтан-Хамид Локманович Биджиев родился 10 сентября 1919 года в ауле Учкулан Баталпашинского отдела Кубанской области на территории, контролируемой Вооружёнными силами Юга России (ныне аул Карачаевского района Карачаево-Черкесской Республики Российской Федерации) в крестьянской семье. Карачаевец. Окончил Учкуланскую неполную среднюю школу и рабфак в городе Микоян-Шахаре. Занимался планёрным спортом. С 1937 года работал учителем в родном селе. В 1938 году С. Л. Биджиев поступил в только что открывшийся в Микоян-Шахаре учительский институт, по окончании которого в 1940 году его назначили директором школы в Учкулане.

В ряды Рабоче-крестьянской Красной Армии С. Л. Биджиев был призван в 1940 году. Срочную службу начал в 3-м стрелковом полку 53-й стрелковой дивизии. Однако через несколько месяцев службы он написал рапорт о переводе в авиацию и в 1941 был направлен в 13-ю военную авиационную школу пилотов в Днепропетровске. В 1941—1942 годах С. Л. Биджиев проходил обучение в Молотовской военной школе пилотов, которую он окончил по первому классу. Службу в военно-воздушных силах младший лейтенант С. Л. Биджиев начал во 2-й учебно-тренировочной авиационной эскадрилье резерва.

В боях с немецко-фашистскими захватчиками младший лейтенант С. Л. Биджиев с 13 августа 1943 года в должности лётчика 90-го гвардейского штурмового авиационного полка 4-й гвардейской штурмовой авиационной дивизии 5-го штурмового авиационного корпуса 2-й воздушной армии Воронежского фронта. Воевал на штурмовике Ил-2. Участник Белгородско-Харьковской операции Курской битвы. В ходе сражения на Курской дуге Солтан-Хамид Локманович совершил 11 боевых вылетов на штурмовку живой силы и техники противника, находящихся на огневых позициях. В результате штурмовых ударов он уничтожил 3 танка, 8 автомашин с войсками и грузами, подавил огонь двух малокалиберных точек зенитной артиллерии и в составе группы взорвал склад с боеприпасами. 17 августа 1943 года самолёт младшего лейтенанта Биджиева был подбит, но Солтан-Хамид Локманович сумел благополучно посадить самолёт на своей территории.

После разгрома немецко-фашистских войск на Курской дуге младший лейтенант С. Л. Биджиев сражался за освобождение Украины, приняв участие в большинстве крупных операциях Воронежского (с 20 октября 1943 года — 1-й Украинский) фронта (Битва за Днепр, Житомирско-Бердичевская, Корсунь-Шевченковская, Ровно-Луцкая и Проскуровско-Черновицкая операции). За этот период он произвёл 60 боевых вылетов на штурмовку скоплений войск противника и разведку. В результате штурмовок он уничтожил и повредил 9 танков, до 24 автомашин и 6 повозок с войсками и грузами, подавил огонь семи зенитных точек, в составе группы взорвал 4 склада с боеприпасами и горюче-смазочными материалами. Всего за время пребывания на фронте Солтан-Хамид Локманович совершил 91 успешный боевой вылет.

Ещё в октябре 1943 года по решению Совета Народных Комиссаров СССР началась депортация карачаевского народа. Скоро волна репрессий докатилась и до передовой. 2543 карачаевца были демобилизованы из Красной Армии по национальной принадлежности. В июле 1944 года в их число попал и старший лётчик 90-го гвардейского штурмового полка член ВКП(б) с 1940 года младший лейтенант С. Л. Биджиев. Однако безупречная репутация и высокие боевые награды позволили Солтан-Хамиду Биджиеву остаться в рядах РККА. До октября 1945 года он работал лётчиком-инструктором 2-го военного авиационного училища имени В. П. Чкалова в Южно-Уральском военном округе. Затем служил старшим лётчиком одного из научно-исследовательских учреждений Министерства Вооружённых Сил СССР. В мае 1948 года капитан С. Л. Биджиев был уволен в запас. Работал учителем и директором ряда сельских школ Чкаловской области. После частичной реабилитации карачаевского народа в 1958 году Солтан-Хамид Локманович вернулся в Карачаево-Черкесию. Работал инструктором Ставропольского крайкома КПСС. В 1961—1965 годах занимал должность секретаря Зеленчукского райкома КПСС. С 1965 года Солтан-Хамид Локманович на хозяйственной работе. Занимал должности заместителя начальника строительного управления, директора заводов «Микрокомпонент» в селе Учкекене и «Спираль» в станице Зеленчукская. После выхода на пенсию С. Л. Биджиев жил в ауле Красный Октябрь (ныне аул Кызыл-Октябрьский Зеленчукского района Карачаево-Черкесской Республики). Умер Солтан-Хамид Локманович в августе 1995 года. Звание Героя Российской Федерации было присвоено младшему лейтенанту Солтан-Хамиду Локмановичу Биджиеву указом Президента Российской Федерации N 1018 от 5 октября 1995 года за мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в Великой Отечественной войне 1941—1945 годов посмертно.

Оценки и мнения

Он был из тех, кого называют прирождёнными лётчиками. Несмотря на нехватку боевого опыта, Солтан на удивление быстро снискал признание у своих новых товарищей. Помимо великолепных лётных данных он обладал ещё одним важным для фронтового лётчика качеством — мужеством и неистребимой жаждой воевать

— Дважды Герой Советского Союза Г. Т. Береговой. «Три высоты»

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» (05.10.1995, посмертно)
• Орден Красного Знамени (20.10.1943)
• Орден Отечественной войны 1-й степени (14.02.1944)
• Орден Отечественной войны 2-й степени (06.04.1985)
• Орден Красной Звезды (15.03.1944)
• Орден «Знак Почёта»
• Медали

Память

• Памятник Герою Российской Федерации С. Л. Биджиеву установлен в городе Карачаевске Карачаево-Черкесской Республики

Литература

• Береговой Г. Т. [victory.mil.ru/lib/books/memo/beregovoy/index.html Три высоты]. — М: Воениздат, 1986.

• А. Д. Койчуев. Славные сыны Карачая. — Карачаевск: Издательство Карачаево-Черкесского государственного педагогического университета, 1998.

• Сомов Г. А. Четверо суток и вся жизнь. — М: Политиздат, 1972. — С. 26-27. — 134 с.

• Г. Береговой. Небо начинается на земле. — М: Молодая гвардия, 1976. — 256 с.

Документы

• [podvignaroda.mil.ru/ Общедоступный электронный банк документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»]. [www.webcitation.org/667oHlgwN Архивировано из первоисточника 13 марта 2012]. №№ в базе данных [www.podvignaroda.ru/?n=18638292 18638292]. [www.webcitation.org/6CzXkAodg Архивировано из первоисточника 18 декабря 2012]., [www.podvignaroda.ru/?n=21830127 21830127]. [www.webcitation.org/6CzXlxonD Архивировано из первоисточника 18 декабря 2012]., [www.podvignaroda.ru/?n=21214185 21214185]. [www.webcitation.org/6CzXncVO5 Архивировано из первоисточника 18 декабря 2012]., [www.podvignaroda.ru/?n=1518029679 1518029679]. [www.webcitation.org/6CzXoppot Архивировано из первоисточника 18 декабря 2012].
• [www.pravoteka.ru/pst/1065/532327.html Указ Президента Российской Федерации от 5 октября 1995 года N 1018 «О награждении государственными наградами Российской Федерации»]. [www.webcitation.org/6CzXq6iSb Архивировано из первоисточника 18 декабря 2012].

Ссылки

•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=5126 Биджиев, Солтан-Хамид Локманович]. Сайт «Герои Страны».
• [vs-torrent.com/video/BtJiVU7wfKs Герой Российской Федерации Солтан - Хамид Биджиев (видео)]. [www.webcitation.org/6CzXsDBUG Архивировано из первоисточника 18 декабря 2012].
• [www.elbrusoid.org/forum/forum165/topic17492/ БИДЖИЕВ СОЛТАН-ХАМИТ ЛОКМАНОВИЧ. Эльбрусоид]. [www.webcitation.org/6CzXt0q0H Архивировано из первоисточника 18 декабря 2012].

Отрывок, характеризующий Биджиев, Солтан-Хамид Локманович

Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами.
Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.


В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.


В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.