Билек, Франтишек

Франтишек Билек

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Франтишек Билек (чеш. František Bílek, род. 6 ноября 1872 г. Хейнов (ныне Хинов) близ Табора — ум. 14 октября 1941 г. Хинов) — чешский скульптор и график, один из крупнейших представителей модернизма и символизма в чешском искусстве.

Жизнь и творчество

Ф.Билек изучал живопись и скульптуру в художественных академиях Парижа и Праги. Первоначально хотел стать художником и с 1887 года учился в классе Максимилиана Пирнера в Пражской академии изобразительного искусства. Во время этого образования выявилось, что Ф.Билек не различает некоторые цвета. В 1888 году он переходит на отделение скульптуры профессора Йозефа Маудера. Позднее получил стипендию и продолжил обучение в парижской академии Коларосси. После окончания образования мастер возвращается в родной город и открывает там художественное ателье. Позднее приобретает дом в пражских Градчанах и живёт попеременно в Праге и Хинове. В 1897 году Ф.Билек присоединяется к движению Королевский модерн (Karolická moderna), в 1909 он вступает в союз художников Беседа умельцев (Umělecká Beseda).

Скульптуры работы Ф.Билека полны поэзии и в то же время представляют собой детальное, натуралистическое изображение объекта. Часто создавал образы из Библии (в основном из Нового Завета). Свои первые статуи Билек изваял ещё во время учёбы в Париже. Часть его художественного наследия была уничтожена немцами во время оккупации Чехословакии. Проявил себя также как талантливый архитектор. Одним из величайших почитателей таланта Ф.Билека был Ф.Кафка.

Книги

• Путь (Cesta), 1909

Литература

• P .Wittlich: České sochařství ve XX. století (1890—1945), Praha 1978

Галерея

• Kristus Libcice nad Vltavou.jpg

  Статуя Христа на католическом кладбище в Либчице над Влтавой (1909)

• Frantisek Bilek Moses.JPG

  Моисей (1905), Прага

• Pomník Jana Husa v Táboře.jpg

  Памятник Яну Гусу в Таборе

• Blahoslav Bilek 1923.JPG

  Памятник Яну Благославу в Пршерове (1923)

Отрывок, характеризующий Билек, Франтишек

– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.