Билимович, Александр Дмитриевич

Александр Дмитриевич Билимович
Дата рождения:	25 мая 1876(1876-05-25)
Место рождения:	Житомир
Дата смерти:	21 декабря 1963(1963-12-21) (87 лет)
Место смерти:	Монтерей, Калифорния, США
Страна:	Российская империя Российская империя
Научная сфера:	экономика
Альма-матер:	Киевский университет

Александр Дмитриевич Билимович (25 мая 1876, Житомир — 21 декабря 1963, Монтерей, США) — русский экономист.

Биография

Родился в семье военного врача. Брат математика Антона Дмитриевича Билимовича. Женился на Алле Витальевне Шульгиной (1874—1930), сестре видного российского политика В. В. Шульгина.

В 1900 году закончил с золотой медалью Киевский университет и был оставлен для должности приват-доцента. В 1909 защитил магистерскую диссертацию. В 1915 защитил в Петербурге докторскую диссертацию, по которой главным оппонентом выступил П. Б. Струве. С 1904 — приват-доцент, с 1909 профессор Киевского университета. До конца 1918 был ординарным профессором Киевского университета, где возглавлял кафедру политической экономии и статистики, унаследованную от своего учителя профессора Д. И. Пихно. Проживал в Киеве до 1920 года.

Внучка Александра Билимовича — Ольга Матич, американский культуролог и искусствовед.

Общественная деятельность

Александр Билимович до революции не был членом какого-либо политического движения, но при этом симпатизировал консервативным силам, был дружен с семейством Василия Шульгина, печатался на страницах «Киевлянина». Был действительным членом Киевского клуба русских националистов.

В годы Гражданской войны поддержал белое движение, участвовал в «Совете государственного объединения России», и в 1919 году — в «Особом совещании» Деникина, где возглавлял управление земледелия и землеустройства и кроме того, работал в Комиссии по национальным делам. В этом качестве он написал программную работу «Деление южной России на области», где предлагал взять за основу административного деления южных областей бывшей Российской империи прежде всего принцип их экономических связей и социальных отношений и лишь в меньшей мере — принцип этнографии.

В эмиграции

В 1920 году после поражения белого движения Билимович эмигрировал в Югославию, где был профессором политэкономии в Люблянском университете. В 1944 году переехал в Мюнхен. В ноябре 1945 занял должность декана экономического и юридического факультета университета, организованного UNRRA в Мюнхене для русских эмигрантов, где проработал до его закрытия в 1947 г.

С 1948 года в США, был приглашён в Калифорнийский университет в Беркли вести семинар в Институте славяноведения на тему «Пятилетний план Югославии по сравнению с советским пятилетним планом». Когда ему исполнилось 73 года по правилам университета не мог оставаться преподавателем, на этом его педагогическая деятельность окончилась, но исследовательской работой занимался до самой смерти.

В эмиграции Александр Билимович до последних лет жизни оставался активным общественным деятелем, поддерживая организации правоцентристского порядка. Как непримиримый противник марксизма и большевизма, он написал ряд экономических работ, где полемизировал с утверждениями Маркса и анализировал экономические особенности советского строя, предрекая ему экономический и политический крах («Экономический строй освобождённой России»).

Сочинения

• Товарное движение на русских ж. д., Киев, 1902;
• Министерство финансов в 1802—1902 гг., исторический очерк, Киев, 1903;
• По поводу книги Д. И. Менделеева "К познанию России". Киев, 1907;
• Германское землеустроительное законодательство, том I, Раздел общих земель, Киев, 1908;
• Подъем товарных цен в России, Киев, 1909;
• К вопросу о расценке хозяйственных благ, часть 1, Киев, 1914;
• Социальная теория распределения, Киев, 1916 (оттиск из "Университетских Известий");
• Деление Южной России на области, Екатеринодар, 1919;
• Марксизм : изложение и критика. Сан-Франциско, Типография "Луч", 1954.
• Кооперация в России до, во время и после большевиков. Франкфурт-на-Майне, Посев, 1955.
• Эра пятилетних планов в хозяйстве СССР. Мюнхен, 1959. Ч. 1–2.
• Экономический строй освобожденной России. Мюнхен: Издательство Центрального объединения политических эмигрантов (ЦОПЭ), 1960.
• А. Д. Билимович Труды. Санкт-Петербург : Росток, 2007.

Литература и ссылки

• Экономисты русской эмиграции: Учебное пособие / Под общей редакцией Корицкого Э. Б. СПб. «Юридический центр Пресс», 2000. Корицкий Э. Б., Шетов В. Х.
• Материалы для библиографии русских научных трудов за рубежом: 1920-1940. Вып. 1. Белград; Вып. 2. 1941.
• Незабытые могилы (Российское зарубежье: некрологи 1917-1979). Сост. В. Н. Чуваков. - М.: Пашков дом: Т. 1.
• Александр Никулин [www.strana-oz.ru/?numid=24&article=1088 Алгоритм освобождения. А. Д. Билимович. Экономический строй освобожденной России.]
• [arsq.gov.si/Query/detail.aspx?ID=25946 Фонд Билимовича в словенском архиве]

Отрывок, характеризующий Билимович, Александр Дмитриевич

Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.


На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.