Бинг, Джон

Джон Бинг
Портрет Джона Бинга работы Томаса Хадсона
Дата рождения	29 октября 1704(1704-10-29)
Место рождения	Англия, графство Бедфордшир
Дата смерти	14 марта 1757(1757-03-14) (52 года)
Принадлежность	Англия
Род войск	Королевский военно-морской флот Великобритании
Годы службы	1723 — 1757
Звание	Адмирал
Сражения/войны	Сражение при Минорке

Джон Бинг (англ. John Byng; 29 октября 1704 — 14 марта 1757) — британский адмирал, расстрелянный по приговору военного суда за то, что в сражении при Минорке «не сделал всё, что от него зависело». Четвёртый сын британского адмирала Джорджа Бинга.

Биография

Джон Бинг родился в Англии, в графстве Бедфордшир, в семье британского адмирала Джорджа Бинга. К моменту его зачисления на флот в 1718 году в четырнадцатилетнем возрасте его отец Джордж Бинг был уже прославленным адмиралом; после того как он помог взойти на трон Вильгельму III, пользовался расположением у каждого английского монарха, которому ему довелось служить.

Как и большинству младших сыновей английского дворянства, Джону Бингу предстояло самому зарабатывать себе на жизнь, поскольку состояние и титулы отца достались бы старшему сыну. Однако с таким прославленным отцом Джон быстро продвигался по служебной лестнице, а все поощрения на службе также связывают с влиянием его отца.

В самом начале карьеры Бинг был назначен на службу в Средиземное море. В 1723 году, в возрасте 19 лет он был произведён в лейтенанты Военно-морского флота Великобритании, в 23 года был назначен капитаном на 20-пушечный корабль «HMS Gibraltar». Служба в Средиземном море продолжалась до 1739 года без каких либо действий и происшествий.

В 1742 году Джон Бинг был назначен Командор-Губернатором британской колонии Ньюфаундленд. В 1745 году он получил звание контр-адмирал, а в 1747 повышен до вице-адмирала. По мнению некоторых историков, Джон Бинг избегал сложных условий службы, выбирая более лёгкие места для работы.

Сражение при Минорке

Результатом сражения при Минорке можно было бы считать ничью, но действия Бинга, отказавшегося от попытки освободить гарнизон и от дальнейшего преследования французского флота, привели к его жёсткой критике. Британское Адмиралтейство, возможно чтобы скрыть свои просчёты при подготовке к защите гарнизона Минорки, обвинило Бинга в нарушении Военного кодекса. Военный трибунал, рассматривавший дело, снял с Бинга обвинение в личной трусости, но признал виновным в том что он, отказавшись от преследования более сильного французского флота, пытался сохранить свой флот и, таким образом, «не сделал всего, что от него зависело» (англ. ...not having done his utmost).

Бинг был приговорен к расстрелу. Приговор был приведён в исполнение на линейном корабле «Монарх» в гавани города Портсмут 14 марта 1757 года. Учитывая высокое звание адмирала, ему сделали следующую милость: разрешили подать знак, когда он будет готов к смерти. Джон Бинг должен был махнуть платком для расстрельного залпа. Говорят, адмирал был настолько подавлен, что просто выронил платок.

В художественной литературе

Факт казни Джона Бинга упомянут в романе Вольтера «Кандид»: «В этой стране принято время от времени убивать одного адмирала, чтобы придать храбрости другим» (фр. Dans ce pays-ci, il est bon de tuer de temps en temps un amiral pour encourager les autres).

Артуро Перес-Реверте в повести «Мыс Трафальгар» пишет: «В Англии к морю относятся серьёзно. Как то раз даже шлепнули одного адмирала, сунувшегося на Менорку. Расстреляли прямо после заседания трибунала. На палубе его собственного корабля».

В произведении Патрика О'Брайна «Миссия на Маврикий»: "Его слова потонули во взрыве речей, которые разбудило Стивеново «расстреливать» — про адмирала Бинга, расстрелянного по приговору на собственном квартердеке".

Литература

• Бинг Джордж // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Clowes, William Laird, et al. The Royal Navy: a history from the earliest times to the present, Vol. III. London, Sampson Low, Marston & Co. 1898.

Отрывок, характеризующий Бинг, Джон

Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.