Бинев, Славчо

Славчо Бинев
Славчо Бинев
Славчо Бинев (крайний слева, выступает с трибуны)
Имя при рождении:	Славчо Пенчев Бинев
Псевдонимы:	Слави Бинев
Дата рождения:	10 декабря 1965(1965-12-10) (58 лет)
Место рождения:	София, Народная республика Болгария
Гражданство:	Болгария
Образование:	Национальная спортивная академия Болгарии имени Васила Левского (1986-1990)
Вероисповедание:	Православие
Партия:	«Атака» (2007-2011); ГОРД (2012-2014); НФСБ (с 2014)
Основные идеи:	национализм, консерватизм
Род деятельности:	депутат Европарламента в 2007-2014 гг., депутат Народного собрания Болгарии с 2014 г.
Отец:	Пенчо Бинев
Мать:	Петранка Бинева
Супруга:	Мария Бинева
Дети:	Мартина, Мирослава, Калоян, Елена, Виктория
[www.slavibinev.com/ vibinev.com]

Сла́вчо Пе́нчев Би́нев (болг. Славчо Пенчев Бинев), также известен как Слави Бинев (род. 10 декабря 1965 года, София, НРБ) — болгарский политик, предприниматель и спортсмен. Депутат 43-го Народного собрания Болгарии (с октября 2014 года), в 2007—2014 гг. — депутат Европейского парламента от Болгарии от партии «Атака». Фигурант скандала в Болгарской православной церкви в связи с провозглашением Бинева «архонтом».

Биография

Родился в 1965 году в Софии. Происходит из семьи интеллигенции: отец, Пенчо Бинев, — учёный в области фармацевтической химии, автор ряда монографий; мать, Петранка Бинева, — журналист; дядя, Георги Караджов, — известный в Болгарии детский писатель и автор любовной лирики.

В 1973—1979 гг. учился в Спортивном училище № 47 «Емил Марков» при спортивном клубе «Левски-Спартак», в 1979—1984 гг. — в 9-й французской гимназии Софии. С 1986 по 1990 гг. обучался в Национальной спортивной академии Болгарии имени Васила Левского, закончил учительский факультет с магистерской степенью по теннису и боксу. В 1992 году прошёл в Великобритании курс управления в области спорта.

Помимо родного болгарского, владеет французским, английским, русским и итальянским языками.

Женат. Супруга — Мария. В семье пятеро детей: Мартина, Мирослава, Калоян, Елена и Виктория.

Спортивная карьера

Занимался тхэквондо, в котором достиг немалых успехов. В 1987—1992 гг. Бинев становился неоднократным чемпионом Болгарии и призёром международных чемпионатов по этому единоборству, в частности, в 1990 г. стал абсолютным чемпионом Балкан по тхэквондо, в 1992 году выиграл Европейский чемпионат по тхэквондо в городе Целе (Словения). В 1985 году являлся тренером болгарской национальной сборной по тхэквондо, с 1988 года — международный инструктор по тхэквондо, в 1991—1994 гг. был старшим тренером по единоборствам софийского ЦСКА.

В 1996—2008 гг. Бинев занимает должность вице-президента Болгарской федерации тхэквондо. В 2002—2006 гг. — член финансового комитета ETU (European Taekwondo Union). С 2003 года является председателем социальной комиссии Олимпийского комитета Болгарии (БОК) и членом исследовательского комитета Всемирной федерации тхэквондо (ВТФ). В 2006—2012 гг. входил в состав Исполкома БОК. В январе 2004 года Биневу присвоен 5-й дан по тхэквондо (по версии ВТФ) и класс международного судьи.

Предпринимательская деятельность. Подозрения в связях с криминалом

С начала 1990-х годов Бинев занялся бизнесом. В период с 1994 по 2007 гг. он возглавлял совет директоров и являлся крупнейшим акционером акционерного общества «R-System», занимавшего в 2001 году 34-е место по годовому обороту в Болгарии.

Критики Бинева утверждают, что в 1990-х годах он был близок к криминальному миру Болгарии как владелец более 40 ночных заведений по стране (в том числе известного в Софии чалга-клуба «БИАД») и покровитель музыкального направления «чалги», «переросшей из пошлых песен и незамысловатых ритмов в стиль жизни».

В отдельных источниках Бинев прямо причисляется к «мутра» (приблизительный болгарский аналог понятию «братва»), а его компании (со ссылкой на данные «WikiLeaks») приписывается активность в сфере организации проституции, оборота наркотиков и торговли краденными автомобилями. Кроме того, имевшее место в 1993 году похищение и избиение Бинева (который возглавлял в тот период спортивный центр «Дескрим» и был учредителем ассоциации «Защита» — охранной структуры, созданной с участием властей для конкуренции с криминальными охранными фирмами) членами так называемой «бригады борцов» (преступная группировка, состоявшая из спортсменов и занимавшаяся вымогательством, контролировавшая частные охранные структуры и т. п.) иногда связывается с началом «гангстерской войны» в Болгарии в 1993—1994 гг.

С точки зрения сторонников Бинева, он, напротив, является одним из первых борцов с организованной преступностью в Болгарии, который, хотя и сам имел проблемы с правоохранительными органами, но призывал власти обратить внимание на спорт, ставший кузницей кадров для криминалитета, и всячески противостоял гангстерам в 1990-х. При этом подозрения в адрес Бинева по поводу организации проституции, торговли наркотиками и т. д. ничем не подтверждены, он никогда официально не обвинялся и не арестовывался за подобные преступления.

Политическая деятельность

В течение 2007—2014 гг. Бинев являлся депутатом Европарламета от Болгарии, избираясь в этот орган дважды: в 2007 и 2009 годах, всякий раз от партии «Атака». Будучи европарламентарием, Бинев поддержал идею о создании в Европарламенте православной интергруппы. Он также выступил против политизации подготовки к Олимпиаде в Сочи. Бинев высказывал критику в адрес существующей, по его мнению, правительственной цензуры болгарских СМИ. В 2011—2012 гг. Бинев принимал активное участие в продвижении программы «Шахматы в школе» — совместного проекта Европейского шахматного союза и Европейского фонда Каспарова; данный проект был одобрен депутатами Европарламента 13 марта 2012 года.

Бинев проявил себя как противник идеи выхода Болгарии из Евросоюза: «…я, будучи гражданином Болгарии, считаю, что мы обязаны оставаться в Евросоюзе. На мой взгляд, в противном случае понятие „демократия“ в Болгарии окажется под угрозой. Поскольку политические и экономические противники действующей власти будут устранены».

Вместе с тем, критики Бинева упрекали его в том, что он, позиционируя себя внутри страны в качестве консерватора и хранителя традиционных ценностей, в Европарламенте голосовал за принятие документов, расширяющих права сексуальных меньшинств.

В конце 2011 г. у Бинева возникает конфликт с лидером партии «Атака» Воленом Сидеровым, и Славчо покидает эту партию, создав собственный политический проект — «Консервативную партию движения к успеху», ставшую членом движения «Гражданское объединение за реальную демократию» (ГОРД), которое также возглавил Бинев. В начале 2014 г. Бинев объявляет о присоединении ГОРД к националистической партии «Национальный фронт спасения Болгарии» (НФСБ), которая позже вливается в предвыборную коалицию «Патриотический фронт», находящуюся в оппозиции к премьер-министру Болгарии Бойко Борисову и возглавляемой им партии «Граждане за европейское развитие Болгарии» (ГЕРБ).

На выборах в 43-е Народное собрание Болгарии в октябре 2014 года «Патриотический фронт» получает 7,28 % голосов избирателей и 19 мест в парламенте, вследствие чего Бинев становится депутатом Народного собрания.

В парламенте Бинев первоначально был избран на пост председателя парламентской комиссии по вопросам культуры и средств массовой информации. Данное назначение вызвало неоднозначную реакцию среди болгарской интеллигенции. Противники Бинева полагали, что он не обладает должной компетенцией, знаниями и умениями в области болгарской культуры, кроме того, по их мнению, «нельзя, чтобы бывший владелец поп-фолк клуба заботился о культуре в Болгарии». Начались акции протеста, ряд видных деятелей болгарской культуры (в частности, главный режиссёр Софийского народного театра имени Ивана Вазова Александр Морфов) заявили о своей отставке. Бинев первоначально заявлял, что пост не покинет, считая давление на него «чисто политическим», инспирированным его оппонентами из партии ГЕРБ. Однако 8 декабря 2014 года Бинев всё же подал в отставку с поста председателя комиссии, продолжая расценивать развернувшуюся протестную кампанию как «грязную атаку» против своей личности.

Провозглашение «архонтом»

В 2007 году в алтаре римской базилики «Санта Мария Маджоре» епископ Галактион провозгласил Бинева «архонтом» Болгарской православной церкви (БПЦ). Это вызвало немалый скандал как в Священном Синоде БПЦ, так и среди должностных лиц Римско-католической церкви, поскольку выяснилось, что владыка Галактион находился в Риме с частным визитом, а потому не мог совершать никаких богослужебных действий там; кроме того, само существование титула «архонт» какими-либо документами БПЦ не предусмотрено. Синод БПЦ после данного случая издал специальное постановление, которым признал распространившуюся в БПЦ практику провозглашения крупных благотворителей церкви «архонтами» незаконной и чуждой болгарской церковной традиции. Однако уже в 2012 году титул архонта в БПЦ был официально утверждён для награждения мирян за особо выдающиеся заслуги перед церковью.

Неоднозначность возведения Бинева в «архонты» усугубил тот факт, что позже он стал также рыцарем Ордена тамплиеров, в который был принят «Великим приором» этого Ордена в Болгарии Руменом Ралчевым (генерал запаса, в прошлом — личный охранник Тодора Живкова).

Ссылки

• [www.slavibinev.com/ Слави Бинев] (болг.). — Официальный портал Славчо Бинева. Проверено 8 января 2015.
• [www.europarl.europa.eu/meps/en/38610/SLAVI_BINEV_history.html Slavi BINEV] (англ.). European Parliament / MEPs. — Профиль на официальном сайте Европейского парламента. Проверено 8 января 2015.

Отрывок, характеризующий Бинев, Славчо

– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.


Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.


Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.
24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.