Биржевая линия
Биржевая линия Санкт-Петербург | ||
Общая информация | ||
---|---|---|
Район города | Василеостровский | |
Исторический район | Васильевский остров | |
Полицейская часть | Васильевская часть | |
Протяжённость | 260 м | |
Ближайшие станции метро | «Василеостровская» «Спортивная» «Адмиралтейская» | |
| ||
[www.openstreetmap.org/?lat=59.941643&lon=30.300078&zoom=15&layers=M на карте OpenStreetMap] | ||
[maps.yandex.ru/map.xml?mapID=500&mapX=3372704&mapY=8349839&scale=12&slices=1&descx=3368223&descy=8346681 на карте Яндекс] | ||
[maps.google.com/maps?f=q&hl=en&geocode=&q=%D0%9A%D0%BE%D1%81%D0%B0%D1%8F+%D0%BB%D0%B8%D0%BD%D0%B8%D1%8F&sll=59.941761,30.288577&sspn=0.01049,0.033517&ie=UTF8&t=h&om=0&ll=59.941643,30.300078&spn=0.010812,0.02738&z=15 на карте Google] | ||
Биржевая линия на Викискладе |
Биржева́я ли́ния — улица в Василеостровском районе Санкт-Петербурга. Проходит от площади Академика Сахарова до набережной Макарова.
История
Биржа как учреждение, где проводились торговые операции, возникла в Санкт-Петербурге в 1703 году у торговых рядов на Троицкой площади. В начале 1730-х годов торговая пристань, таможня и биржа были переведены на Васильевский остров. В 1805-1810 годах архитектор Тома де Томон построил монументальное здание Биржи, которое стало композиционным центром ансамбля Стрелки Васильевского острова. С биржей также связано несколько названий в этой части Васильевского острова: Биржевой переулок, Биржевой мост, Биржевой проезд, а также Биржевая линия. Эти названия были им присвоены в 1798 году. Название Биржевая линия дано по биржевым складским постройкам, находившимся поблизости (Биржевой переулок, д. № 2—4).[1]
Достопримечательности
- Дом № 1. Библиотека Российской академии наук. Здание библиотеки на этом месте было открыто для посетителей в 1728 году. В январе 1901 года в библиотеке произошел пожар, что ускорило решение вопроса о строительстве нового здания. Оно возводилось в 1913—1914 годах по проекту архитектора Р. Р. Марфельда, но строительство было прервано в связи с началом Первой мировой войны и завершено лишь в 1924—1925 годах архитектором Я. Я. Кетчером. Проект Марфельда был выдержан в духе неоклассицизма, однако Кетчер придал зданию более строгий и актуальный на тот момент облик, близкий к конструктивизму. памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[2]
- Дом № 3 (Набережная Макарова, д. № 8). Первоначально на этом месте располагался Старый Гостиный двор, возведенный в 1720-х годах по проекту Доменико Трезини. Он был снесен в связи с возведением здания Министерства торговли и промышленности, построенного в 1914-1915 годах по проекту архитектора М. М. Перетятковича в стиле неоклассицизма. При советской власти здание Министерства было передано в распоряжение Совета народного хозяйства Северной области. Затем здесь размещалась Военно-политическая академия им. Н. Г. Толмачёва. С 1956 года в здании находится Военная академия тыла и транспорта. Объект культурного наследия РФ № 7810168000
- Дом № 4. В 1870-х годах в этом доме находилась кондитерская фабрика купца П. О. Журкина, а с 1900-х годов — конфетная и шоколадная фабрика А. И. Колесникова. В 1920-х годах дом был передан Государственному оптическому институту (ГОИ). Здесь находились служебные квартиры для сотрудников. В этом доме жили, в частности, основатель ГОИ академик Д. С. Рождественский и академик С. И. Вавилов. Объект культурного наследия РФ № 7810139000
- Дом № 6. Здание студенческой столовой Санкт-Петербургского университета. Построено в 1902 году архитектором И. Н. Коковцевым в стиле неоренессанса на пожертвования по инициативе профессора истории русской литературы О. Ф. Миллера. До революции столовая носила его имя. В советское время получила порядковый номер — столовая № 8. Прославилась в студенческой среде под названием «Восьмёрка». В 2001 году был произведен капитальный ремонт здания, в ходе которого отреставрирован ряд помещений на основании старых фотографий и документов и совершена частичная внутренняя перепланировка. памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[2]
- Дома № 12. Особняк и конюшни Г. П. Елисеева, комплекс построен в 1884 году архитектором А. К. Бруни. Перестраивался в 1893-1894 годах по проекту архитектора Г. В. Барановского. С 1920-х годов — одно из зданий Государственного оптического института им. С. И. Вавилова (ГОИ). Памятник истории и культуры местного значения.[3].
- Дом № 14. Доходный дом Елисеевых. Построен в 1984 году архитектором А. К. Бруни. Перестраивался в 1893-1894 годах по проекту архитектора Г. В. Барановского. С 1920-х до 1990-х годов — один из корпусов Государственного оптического института. Далее — инновационно технологический центр Санкт-Петербургского университета информационных технологий, механики и оптики. В этом здании работали выдающиеся физики — академик А. А. Лебедев, основатель ГОИ академик Д. С. Рождественский и другие, о чём напоминают мемориальные доски на фасаде здания. Во дворе здания находился памятник Стиву Джобсу. 3 ноября 2014 года памятник был демонтирован «во исполнение закона о запрете пропаганды гомосексуализма среди несовершеннолетних»после каминг-аута главы «Apple» Тима Кука. Памятник истории и культуры местного значения.[3].
- Дом № 16. В первой четверти XIX века здесь находились каменные двухэтажные склады с классицистическим фасадом. В 1824 году купец П. Е. Елисеев открыл здесь винную торговлю, и здание стало использоваться как винные склады торгового дома «Братья Елисеевы». В 1868-1869 годах архитектор Н. П. Гребёнка расширил склады, и они считались грандиозным сооружением своего времени. После того, как здания были переданы ГОИ, в 1938—1939 годах архитекторы Б. С. Ребортович и А. И. Гегелло надстроили корпус и изменили оформление фасада, включив в его композицию скульптурные эмблемы науки и техники. В 1930-х годах здесь также находился музей потребительской кооперации (ЛСПО). памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[2]
- Дом № 18. Первоначально трехэтажный жилой дом был построен в 1841—1842 годах по проекту архитектора А. Х. Пеля для купца П. Ф. Меняева. Включает в себя дом по Биржевой линии, Волховскому переулку и набережной Макарова и служебный флигель по Биржевому переулку. С 1870-х до 1917 года — доходный дом купцов Елисеевых. В 1879 году по проекту архитектора Л. Ф. Шперера здание было надстроено четвёртым этажом. В 1887 году на части дома по Биржевой линии надстроены художественные мастерские по проекту архитектора Г. В. Барановского. В этом доме жили: композитор П. И. Чайковский (в семье родителей, 1848-1849 годы), художники Григорий и Никанор Чернецовы, И. Н. Крамской (с 1869 по 1887 год), в 1870-х годах — И. И. Шишкин; позднее — художники А. И. Корзухин, Г. Г. Мясоедов (в 1888 году), А. И. Куинджи (с 1897 по 1910 год), физиолог Н. Е. Введенский (с 1896 по 1914 год) и др. В доме находится музей-квартира А. И. Куинджи. Объект культурного наследия РФ № 7810727000
Напишите отзыв о статье "Биржевая линия"
Примечания
- ↑ Топонимическая энциклопедия Санкт-Петербурга. — СПб.: Информационно-издательское агентство ЛИК, 2002. — С. 199—2001
- ↑ 1 2 3 Включён в [www.assembly.spb.ru/manage/page?tid=0&nd=8348128&nh=1 «Список вновь выявленных объектов, представляющих историческую, научную, художественную или иную культурную ценность»] (утверждён приказом КГИОП от 20 февраля 2001 года № 15 с изменениями на 1 декабря 2010 года).
- ↑ 1 2 [old.lawru.info/base74/part4/d74ru4640.htm Закон Санкт-Петербурга от 23.07.1999 № 174-27]
Литература
- Горбачевич К. С., Хабло Е. П. Почему так названы? О происхождении названий улиц, площадей, островов, рек и мостов Ленинграда. — 3-е изд., испр. и доп. — Л.: Лениздат, 1985. — С. 48—49. — 511 с.
- Городские имена сегодня и вчера: Петербургская топонимика / сост. С. В. Алексеева, А. Г. Владимирович, А. Д. Ерофеев и др. — 2-е изд., перераб. и доп. — СПб.: Лик, 1997. — С. 27. — 288 с. — (Три века Северной Пальмиры). — ISBN 5-86038-023-2.
- Зодчие Санкт-Петербурга. XIX — начало XX века / сост. В. Г. Исаченко; ред. Ю. Артемьева, С. Прохватилова. — СПб.: Лениздат, 1998. — 1070 с. — ISBN 5-289-01586-8.
- Горбачевич К. С., Хабло Е. П. Почему так названы? О происхождении названий улиц, площадей, островов, рек и мостов Санкт-Петербурга. — СПб.: Норинт, 2002. — 353 с. — ISBN 5-7711-0019-6.
- Никитенко, Г. Ю., Соболь, В. Д. Василеостровский район. Энциклопедия улиц Санкт-Петербурга (Справочное издание). — СПб.: Белое и черное, 2002. — 534, илл с. — ISBN 5-89771-030-9.
Ссылки
[www.citywalls.ru/search-street284.html Биржевая линия на архитектурном сайте citywalls.ru]
|
|
Отрывок, характеризующий Биржевая линия
– Да, ты прошел и через это.– Одно, за что я благодарю Бога, это за то, что я не убил этого человека, – сказал Пьер.
– Отчего же? – сказал князь Андрей. – Убить злую собаку даже очень хорошо.
– Нет, убить человека не хорошо, несправедливо…
– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.
– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.
– А кто тебе сказал, что такое зло для другого человека? – спросил он.
– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.
– Ах, да, больницы, лекарства. У него удар, он умирает, а ты пустил ему кровь, вылечил. Он калекой будет ходить 10 ть лет, всем в тягость. Гораздо покойнее и проще ему умереть. Другие родятся, и так их много. Ежели бы ты жалел, что у тебя лишний работник пропал – как я смотрю на него, а то ты из любви же к нему его хочешь лечить. А ему этого не нужно. Да и потом,что за воображенье, что медицина кого нибудь и когда нибудь вылечивала! Убивать так! – сказал он, злобно нахмурившись и отвернувшись от Пьера. Князь Андрей высказывал свои мысли так ясно и отчетливо, что видно было, он не раз думал об этом, и он говорил охотно и быстро, как человек, долго не говоривший. Взгляд его оживлялся тем больше, чем безнадежнее были его суждения.
– Ах это ужасно, ужасно! – сказал Пьер. – Я не понимаю только – как можно жить с такими мыслями. На меня находили такие же минуты, это недавно было, в Москве и дорогой, но тогда я опускаюсь до такой степени, что я не живу, всё мне гадко… главное, я сам. Тогда я не ем, не умываюсь… ну, как же вы?…
– Отчего же не умываться, это не чисто, – сказал князь Андрей; – напротив, надо стараться сделать свою жизнь как можно более приятной. Я живу и в этом не виноват, стало быть надо как нибудь получше, никому не мешая, дожить до смерти.
– Но что же вас побуждает жить с такими мыслями? Будешь сидеть не двигаясь, ничего не предпринимая…
– Жизнь и так не оставляет в покое. Я бы рад ничего не делать, а вот, с одной стороны, дворянство здешнее удостоило меня чести избрания в предводители: я насилу отделался. Они не могли понять, что во мне нет того, что нужно, нет этой известной добродушной и озабоченной пошлости, которая нужна для этого. Потом вот этот дом, который надо было построить, чтобы иметь свой угол, где можно быть спокойным. Теперь ополчение.
– Отчего вы не служите в армии?
– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.
– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.