Бирилло, Степан Степанович

Степа́н Бири́лло
Сцяпан Сцяпанавіч Бірыла
Имя при рождении:	Степа́н Степа́нович Бири́лло
Место рождения:	Минск, Российская империя
Место смерти:	Минск, СССР
Профессия:	актёр
Награды:	Народный артист Белорусской ССР

Степа́н Степа́нович Бири́лло (белор. Сцяпан Сцяпанавіч Бірыла ; 14 августа 1903, Минск, Российская империя — 15 июля 1978, Минск) — белорусский советский актёр театра и кино, режиссёр. Народный артист Белорусской ССР (1955).

Биография

Родился в Минске. Во время гражданской войны вместе с семьёй переехал в Вологду. Учился в Вологодском реальном училище.

Сценическую деятельность начал в 1918 году. Первой ролью С. Бирилло стал Алешка в пьесе Горького «На дне» в Вологодском городском театре. Позже, выступал в театральных коллективах Архангельска, Старого Оскола, Ельца.

В 1926—1928 гг. выступал на сцене Третьего Белорусского театра, с 1928 года — артист Первого Белорусского театра (ныне Национальный академический театр имени Янки Купалы) в Минске. Созданные им сценические образы отличались точным внешним рисунком, психологической разработкой.

В кино Бирилло играл, в основном, роли негативных персонажей, подозрительных типов и священников.

Избирался депутатом Верховного Совета БССР.

Был дважды женат: первая жена — Зиновия Яковлевна Лицкая, актриса Белорусского государственного академического театра им. Я. Купалы, вторая жена — Елена Игнатьевна Сенько, также актриса театра им. Я. Купалы.

Избранные театральные роли

• Беркутов («Волки и овцы» Островского),
• Васин («Русские люди» К. Симонова),
• Гаев («Вишнёвый сад» Чехова),
• Полежаев («Беспокойная старость» Л. Рахманова),
• Гудеев («Чтобы люди не журились» А. Макаёнка).
• Окаёмов («Машенька» А. Афиногенова),
• Лоренцо («Ромео и Джульетта» Шекспира),
• Лютынский («Конец дружбы» К. Крапивы),
• Ксанф («Лиса и виноград» Г. Фигейреду),
• Хирт («Константин Заслонов» А. Мовзона),
• Глуздаков, Дед («Лявониха на орбите», «Затюканный апостол» А. Макаёнка),
• Бобрович («Врата бессмертия» К. Крапивы).
• Секержицкий («Амнистия») и др.

Избранная фильмография

• 1958 — Красные листья — ксёндз
• 1960 — Крепость на колёсах — генерал фон Лютвиц
• 1960 — Первые испытания — эпизод
• 1960 — Человек не сдаётся — немецкий полковник
• 1966 — Два года над пропастью — немецкий генерал из центра
• 1968 — Ошибка Оноре де Бальзака — Госслен, издатель
• 1970 — Крушение империи
• 1970 — Руины стреляют… — немецкий офицер
• 1971 — Вся королевская рать — Хью Миллер
• 1971 — День да ночь (телефильм) — ректор
• 1972 — День моих сыновей — Евгений Петрович, хирург
• 1972 — Улица без конца — член бюро горкома
• 1973 — Вашингтонский корреспондент — эпизод
• 1973 — Хлеб пахнет порохом — эпизод
• 1977 — Солдат и слон — эпизод
• 1980 — Атланты и кариатиды

Литература

• Театральная энциклопедия. Том 1 / Глав. ред. С. С. Мокульский — М.: Советская энциклопедия, 1961.

Ссылки

• [www.km.ru/kino/encyclopedia/birillo-stepan-stepanovich Степан Степанович Бирилло]
• Степа́н Бири́лло (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Бирилло, Степан Степанович

– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…