Бирк, Константин Александрович

Константин Бирк
Общая информация
Гражданство:	СССР СССР
Дата рождения:	17 января 1913(1913-01-17)
Место рождения:	Москва
Дата смерти:	24 мая 1985(1985-05-24) (72 года)
Место смерти:	Москва
Весовая категория:	полутяжёлая (81 кг)
Команда:	ЦСКА

Константи́н Алекса́ндрович Бирк (17 января 1913, Москва — 24 мая 1985, там же) — советский боксёр средней, полутяжёлой и тяжёлой весовых категорий, выступал на всесоюзном уровне во второй половине 1930-х годов. На соревнованиях представлял команду ЦСКА, многократный призёр чемпионатов СССР. Также известен как тренер по боксу, личный тренер Андрея Абрамова, Юрия Радоняка и Алексея Киселёва, судья всесоюзной категории.

Биография

Константин Бирк родился 17 января 1913 года в Москве. Активно заниматься боксом начал в раннем детстве, проходил подготовку в боксёрской команде ЦСКА. Первого серьёзного успеха на ринге добился в 1935 году, когда на первенстве СССР завоевал бронзовую медаль тяжёлой весовой категории. Год спустя перешёл в полутяжёлый вес и занял в зачёте национального чемпионата второе место, уступив чемпионское звание заслуженному мастеру спорта Виктору Михайлову, а ещё через год добыл бронзу в среднем весе. Последний раз выходил на ринг в качестве действующего спортсмена в 1939 году — вновь получил бронзовую награду первенства Советского Союза.

В послевоенные годы Бирк добился немалого успеха как тренер по боксу. За долгие годы тренерской деятельности в армейской боксёрской секции он воспитал многих талантливых бойцов, в том числе его подопечными были трёхкратный чемпион Европы Андрей Абрамов, финалисты Олимпийских игр Юрий Радоняк и Алексей Киселёв. За подготовку выдающихся спортсменов в 1963 году удостоен почётного звания «Заслуженный тренер СССР». Помимо тренерской работы участвовал в боксёрских матчах в качестве судьи всесоюзной категории.

Умер 24 мая 1985 года, похоронен на Ваганьковском кладбище в Москве, участок № 40.

Ссылки

• [www.rusboxing.ru/publications-view-924.html Бирк Константин Александрович] — страница на сайте Федерации бокса России

Отрывок, характеризующий Бирк, Константин Александрович

Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.