Бирманское имя
Поделись знанием:
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.
|
Эта страница содержит символы бирманского алфавита. Для просмотра страницы может потребоваться установка бирманского шрифта, например, [scripts.sil.org/Padauk Padauk Font] (инструкция для Mozilla Firefox). |
Бирма́нские имена́ принципиально отличаются от русских и большинства других имён: из-за отсутствия патронимической или матронимической традиции у бирманцев отсутствуют отчество и фамилия. В бирманской культуре[en] люди могут менять имя по собственному желанию, чтобы отметить перемены, произошедшие в их жизни. Кроме того, многие бирманцы пользуются гоноративами как частью имени[1].
Традиционные и западные имена
Части бирманского имени — самостоятельные слова; кроме того, многие полные имена состоят из одной части (например, в именах У Тан, У Ну «у» — гоноратив, а собственно имя односложное). В середине XX века бирманцы начали брать двусложные имена, и к 1890-м годам британские учёные отмечали, что араканцы в массе восприняли трёхсложные имена, тогда как бирманцы пользовались максимум двусложными[2]. С учащением контактов с Западной культурой бирманцы постепенно увеличивали количество слогов в именах детей, и к началу XXI века имя мальчика может включать до четырёх, а девочки — до пяти слогов.
К примеру, родителей Аун Сана звали Пха (бирм. ဖာ) и Су (бирм. စု). При рождении его назвали Тхун Лин (бирм. ထိန်လင်း), но он сменил имя на Аун Сан (бирм. အောင်ဆန်း). Дочь Аун Сана зовут Аун Сан Су Чжи (бирм. အောင်ဆန်းစုကြည်): «Аун Сан» — имя отца, «Су» — имя бабушки, Чжи — часть имени матери, Кхи Чжи (бирм. ခင်ကြည်). Добавление имени родителей довольно распространено, но добавленное имя в таком случае не является фамилией или отчеством.
В качестве имён применяются как собственно бирманские слова, заимствованные из пали: танда (женское, бирм. သန္တာ «коралл», когнат слова «санта»), санда (женское, бирм. စန္ဒာ «луна», когнат слова «чанда»), тийи (женское, бирм. သီရိ «блеск, величие», когнат слова «шри»); туй (мужское, бирм. သူရ «храбрость», когнат слова «сура»), тиха (мужское, бирм. သီဟ «лев», когнат слова «сиха»), зечжа (мужское, бирм. ဇေယျာ, «победа», когнат слова «джая»).
При заключении брака с жителями запада или иммиграции могут назвать часть своего имени фамилией: например, жена Тхун Мьина[en] (ထွန်းမြင့်) сменила свою фамилию на Мьин, хотя это часть его личного имени.
Гоноративы
Гоноративы помещаются перед личным именем, причём они могут заменять имя при обращении. К примеру, родители Аун Сана известны под именами У Пха и До Су («господин Пха» и «госпожа Су»).
Примеры гоноративов:
| Гоноратив | Бирманское | Перевод | Примечания |
|---|---|---|---|
| Ашин | бирм. အရှင် или бирм. အသျှင် | господин, владыка | Используется с именами монахов и знати; редко — с именами женщин |
| Баньа | бирм. ဗညား или бирм. ဗညာ | Используется с именами знати и членов правящих семей; происходит из монского языка[en] бирм. ဗညာ /pəɲɛ̀a/)[3] | |
| Бу, Бучха | бирм. ဗိုလ်/ဗိုလ်ချုပ် | генерал, командующий | Используется с именами военных |
| До | бирм. ဒေါ် | тётя, «миссис» | Используется с именами зрелых женщин или женщин, занимающих важные посты, например, «До Аун Сан Су Чжи» |
| Дуу | бирм. ဒူးဝါး | вождь | Присоединяется к именам вождей качинов |
| Кхун | бирм. ခွန် | «мистер» | Используется с именами мужчин-шанов |
| Ку | бирм. ကို | старший брат | Используется с именами мужчин-ровесников |
| Ма | бирм. မ | сестра | Используется с именами младших или равных по возрасту женщин |
| Ман | မန်း | - | Используется каренскими мужчинами |
| Мэ | бирм. မယ် | Редкий гоноратив, синоним бирм. မ | |
| Маун | бирм. မောင် | младший брат | Иногда является частью личного имени |
| Ми | бирм. မိ | «мисс» | Используется некоторыми молодыми женщинами в качестве прозвища |
| Ми | бирм. မိ | «мисс» | монский женский гоноратив |
| Ман | бирм. မင်း | король | Используется как суффикс (Миндон Мин) |
| Ман | бирм. မင်း | Используется в именах монских мальчиков, эквивалент «маун». Происходит из монского (бирм. မာံ, /mèm/)[3] | |
| Найн | бирм. နိုင် | «мистер» | Используется в именах монских мужчин, аналог «у», происходит из монского бирм. နဲာ (/nài/)[3] |
| Нан | бирм. နန်း | «мисс» | Шанский женский гоноратив, от шанского бирм. ၼၢင်း (/naaŋ/)[4] |
| Наун | бирм. နော် | «мисс» | Используется в именах каренских женщин |
| Сайн | бирм. စိုင်း | «мистер» | Используется в именах шанских мужчин, от шанского бирм. ၸၢႆး (/tsaaj/[4] |
| Схалайн | бирм. ဆလိုင်း | Используется чинскими мужчинами в качестве первого имени | |
| Сау | бирм. စဝ် | владыка | Используется в именах шанской знати, происходит от шанского бирм. ၸဝ်ႈ (/tsaw/)[4] |
| Со | бирм. စော | владыка | Бирманизированная форма предыдущего гоноратива |
| Со | бирм. စော | «мистер» | Используется в именах каренских мужчин, например, Со Бо Мя |
| Собхуа | бирм. စော်ဘွား | вождь | Бирманская форма шанского слова бирм. ၸဝ်ႈၽႃႉ, /tsaw pʰaa/), использующегося как суффикс к именам шанских вождей[4] |
| Схайа | бирм. ဆရာ | учитель | Используется в именах старших по возрасту или занимающих более высокую должность мужчин |
| Схайдо | бирм. ဆရာတော် | придворный учитель | Используется в именах авторитетных монахов |
| Схайама | бирм. ဆရာမ | учитель | Используется в именах старших по возрасту или должности женщин |
| Шин | бирм. ရှင် или бирм. သျှင် | владыка | Архаичная приставка, использовалась в именах монахов и знатных мужчин |
| Такктул | бирм. တက္ကသိုလ် | университет | Архаичная приставка, использовалась в именах писателей |
| Такхан | бирм. သခင် | хозяин, учитель | Архаичная приставка, использовалась в именах членов бирманского националистического движения в 1930-х |
| Типун | бирм. သိပ္ပံ | наука | Использовалась в именах писателей |
| У | бирм. ဦး | дядя, «господин» | Используется в именах старших по возрасту или должности мужчин, а также монахов |
Именование по дню рождения
Многие бирманские буддисты пользуются бирманским зодиаком[en], в котором судьбу ребёнка определяет то, на какой день традиционной восьмидневной недели пришёлся день его рождения.
| День | Буквы |
|---|---|
| Понедельник (бирм. တနင်္လာ) | бирм. က (ка), бирм. ခ (кха), бирм. ဂ (га), бирм. ဃ (га), бирм. င (нга) |
| Вторник (бирм. အင်္ဂါ) | бирм. စ (са), бирм. ဆ (сха), бирм. ဇ (за), бирм. ဈ (за), бирм. ည (ньа) |
| Среда (до полудня) (бирм. ဗုဒ္ဓဟူး) | бирм. လ (ла), бирм. ဝ (уа) |
| Среда (после полудня) (бирм. ရာဟု) | бирм. ယ (йа), бирм. ရ (йа, ра) |
| Четверг (бирм. ကြာသပတေး) | бирм. ပ (па), бирм. ဖ (пха), бирм. ဗ (ба), бирм. ဘ (бха), бирм. မ (ма) |
| Пятница (бирм. သောကြာ) | бирм. သ (та), бирм. ဟ (ха) |
| Суббота (бирм. စနေ) | бирм. တ (та), бирм. ထ (тха), бирм. ဒ (да), бирм. ဓ (да), бирм. န (на) |
| Воскресенье (бирм. တနင်္ဂနွေ) | бирм. အ (а) |
Напишите отзыв о статье "Бирманское имя"
Примечания
- ↑ [www.theatlantic.com/doc/195802/burma-names Burmese Names: A Guide. Mi Mi Khaing. The Atlantic. February 1958]
- ↑ Houghton, Bernard (July 1897). «[www.jstor.org/stable/25207880 {{{title}}}]». Journal of the Royal Asiatic Society of Great Britain and Ireland (Royal Asiatic Society of Great Britain and Ireland): 454.
- ↑ 1 2 3 Shorto H.L. [sealang.net/mon/ Dictionary of Modern Spoken Mon]. — Oxford University Press.
- ↑ 1 2 3 4 Moeng Sao Tern. [sealang.net/shan/ Shan-English Dictionary]. — ISBN 0-931745-92-6.
Отрывок, характеризующий Бирманское имя
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.
