Битва за Львов (1918)
| Битва за Львов | |||
| Основной конфликт: Польско-украинская война | |||
 Львов, план города, 1923 | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
Победа поляков | ||
| Изменения |
Отсутствуют | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Би́тва за Льво́в — сражение между Украинской Галицкой армией и Польской Организацией Войсковой (ПОВ) за город Львов в ходе Польско-украинской войны, длившееся со 2 по 22 ноября 1918 года[1]. Непосредственной ареной боевых действий стал сам город.
Первые бои начались ранним утром 2 ноября 1918 года. Тогда ещё не существовало ПОВ и УГА, поэтому сражения велись между непрофессиональными волонтёрами. Изначально перевес в силе был на стороне украинцев, когда на польской воевали ветераны и молодёжь («львовские орлята»). Уже после битвы за Перемышль со стороны Польши в город прибыли польские войска при поддержке бронепоезда.
Уличные бои в городе велись на протяжении 20 дней, причём успех поочерёдно переходил из рук в руки. 17 ноября 1918 года было подписано перемирие, чем воспользовались поляки. Они стянули в город свои войска, и когда 21 ноября 1918 года срок перемирия истёк, начали штурм украинских кварталов. 22 ноября УГА покинула город и отошла на 30 километров от Львова, окружив его. В дальнейшем бои за Львов велись до мая.
См. также
Напишите отзыв о статье "Битва за Львов (1918)"
Примечания
- ↑ Савченко В. А. [militera.lib.ru/h/savchenko_va/index.html Двенадцать войн за Украину]. — Харьков: Фолио, 2006. — 415 с. глава «Начало конфликта. Бои за Львов»
Отрывок, характеризующий Битва за Львов (1918)
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.
Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
