Битва за Раджастан
| Битва за Раджастхан | |||
 Территории древних государств Индийского полуострова: Гурджара-Пратихара (зелёным), Палов (фиолетовым) и Раштракутов (оранжевым) | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
Победа объединённых индийских войск | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Битва за Раджастан — вооружённое столкновение или серия столкновений, в которых гуджарские кланы противостояли арабским завоевателям в 738 году. Итогом битвы стало выдворение арабов с территорий к востоку от Инда. Финальное сражение произошло в границах современных Синда — Раджастхана. Название битвы связано как с территорией (Раджастхан), так и с кланами Гуптов, которые проживали на этой территории.
Содержание
Предыстория
После распада государства Гуптов (около 550 г. н. э.) со всех сторон Индию окружали воюющие государства и кланы, которые пытались занять место державы Гуптов. Среди них были Ясодхарманы из Мальвы, Маитрака из Валлаби и Харша из Тханесара. Тем не менее, стабильное государственное образование на севере Индии — Гурджара-Пратихара — было образовано только в 750 году в районе Раджастхан-Малва-Гуджарат, при этом оно просуществовало чуть более одного века.
В VII веке в Восточную Азию активно начали проникать политико-религиозные веяния ислама, а его представители вели подчас захватническую политику. При халифате Омейядов арабы попытались захватить приграничные территории Индии, которые находились под властью разрозненных королевств — Кабул, Забул и Синд, но получили отпор. В начале 8 века Королевство Синд под управлением раджпутского короля (раджи) Дахира из династии Раи сотрясали внутренние раздоры. Арабы воспользовались ослаблением противника и в итоге в 712 году Мухаммад ибн Касим оккупировал эту территорию. Мухаммад был племянником Аль-Хадджая, правителя Ирака и Великого Хорасана. Мухаммад ибн Касим и его последователи попытались из Синда проникнуть в Пенджаб и другие индийские регионы, однако были разгромлены Лалитадитией из Кашмира и Ясовармана из Каннауджа. Кроме того, позиции арабов в Синде были также непрочны.
Последователь Мухаммада ибн Касима — Джунаид ибн Абдур-Рахман ал-Марри, в конце концов подавил сопротивление индусов Синда. Воспользовавшись сложившимися условиями в Западной Индии, на территории которой в это время располагалось несколько мелких государств, Джунаид в начале 730 года с войсками начал наступление. Разделив войска на две части, ему удалось разграбить несколько городов в южном Раджастане, западной части Мальвы, и Гурджара.
В индийских исторических хрониках подтвержден факт вторжения Арабов, однако только на территории небольших государств в районе Гурджара. Также они отмечают разгром арабов в двух местах. Южная армия повернула на север в район Гурджара и потерпела поражение в Навсари от кланов Гурджара. Армия, которая повернула на восток, достигла Аванти, чей правитель Гурджара Пратихара[1] Нагабхатта нанес поражение войскам арабов и они обратились в бегство.
Битва за Раджастхан
Когда эмир Джунаид вошёл с войсками в Раджастхан, правитель Гурджара-Пратихара Нагабхата I создал союз с Джаясимха Варманом, правителем Латы из династии Чалукья, который был братом короля Викрамадитья I. Джаясимха Варман отправил своего сына, Аваниджанашрайя Пулакеши на помощь Нагабхате I. Джунаид, предположительно, умер от ран, полученных в битве с союзными войсками.
Вооружение и ресурсы сторон
В описании Гвалиора встречаются данные, что Нагабхатта «сокрушил огромную армию сильного короля Млечча.» Огромная армия состояла из кавалерии, пехоты, осадной артиллерии и возможно боевых верблюдов. С того момента, как Тамин стал новым правителем, под его руководством находилась сирийская кавалерия из Дамаска, местные арабские войска, набранные в Синде индусы, а также иностранные наёмники, такие как турки. Общее количество войск вторжения колебалось в пределах 30-40 тыс. человек. Для сравнения, раджпуты могли выставить только 5-6 тыс. единиц кавалерии.
Арабский историк Сулейман так описывал имперскую армию Гурджара-Пратихара по состоянию на 851 год: Король Гурджара в постоянной готовности держит большое количество войск, как ни один другой принц Индии он отдает предпочтение кавалерии. Надо сказать, что она находится в прекрасном состоянии. Он настроен враждебно по отношению к арабам, хотя он понимает, что арабский халиф является величайшим царем из царей. Среди принцев Индии нет ни одного другого, кто бы был таким противником исламской веры. Также он богат — богатство его составляют лошади и верблюды, каковых несметное количество.[2]
Однако ко времени битвы за Раджастхан боевая мощь войска Гурджара-Пратихаров[1] только начала расти. Фактически Нагабхатта был первым выдающимся правителем. Как видно из описания, кавалерия составляла важную часть армии. В некоторых других работах говорится, что короли и военачальники Индии ездили на слонах, чтобы «обозревать поле битвы». Пехота стояла за слонами, а кавалерия формировала фланги и авангард.
Последствия
Преемник Джунаида, Тамим бин Заид аль Утби организовал несколько военных кампаний против Раджастана, однако не преуспел в этом, никаких новых территорий арабы не получили. Более того, его войска были отброшены до Инда объединёнными войсками короля Каннауджа Ясо Вармана. Таким образом, восточной границей арабских владений в Синде стала река Инд. По словам арабского историка Сулеймана, «не нашлось места, где мусульмане могли бы укрыться». Арабы бежали на западный берег Инда, покинув все свои владения на восточном берегу, доставшиеся победителям-Гурджара. Местные вожди воспользовались этим для того, чтобы заново восстановить свою власть и независимость. Впоследствии арабы построили город Мансура на другой стороне Инда, там где река была наиболее глубока и широка. Этот город стал новой столицей Синда.
Арабам в Синде потребовалось достаточно много времени для того, чтобы восстановиться после поражения. В начале 9 века правитель Башар попытался организовать вторжение в Индию, однако также потерпел поражение. Даже наземная экспедиция, посланная халифами, была разгромлена кланом Саиндхава из Катхиявара. После этого арабские хроники отмечали, что халиф Махди, «отказался от завоеваний любых частей Индии».
В дальнейшем среди арабов Синда начались междоусобицы. В итоге Синд распалсья на два враждующих шиитских государства: Мансура и Мултан, каждое из которых платило дань Гурджара-Пратихара. Кроме того, нарастало внутреннее сопротивление в Синде, направленное против захватчиков. Эта борьба никогда не прекращалась, а после победы соседей-Раджпутов, против господства арабских завоевателей выступило население. В итоге они были свергнуты, и Синдом стали править местные династии принявших ислам раджпутов, такие как Соомра и Самма.
Напишите отзыв о статье "Битва за Раджастан"
Примечания
- ↑ 1 2 Panchānana Rāya. [books.google.co.in/books?id=kHEBAAAAMAAJ&q=Gurjar+parihar&dq=Gurjar+parihar&cd=1 A historical review of Hindu India: 300 B. C. to 1200 A. D.]. — I. M. H. Press, 1939. — P. 125.
- ↑ Radhey Shyam Chaurasia. [books.google.co.in/books?id=cWmsQQ2smXIC&pg=PA207&dq History of Ancient India: Earliest Times to 1000 A. D.]. — Atlantic Publishers & Distributors, 2002. — P. 207. — ISBN ISBN 812690027X,ISBN 9788126900275.
Исследовательские работы
Работы на хинди
- Gwalior stone inscription of Bhoja Pratihara
- Jodhpur inscription of Bauka Pratihara
- Bappabhattcharitam
- Harivamsapurana (Jinasena)
- Kumarpalacharita (Jaysimha)
- Vikramarjuna Vijaya (Pampa)
- Khummana-Raso
Мусульманские источники
- Al-Madaini
- Futuhu-l Buldan (Ahmad bin Yahya)
- Chach-nama (Muhammad Ali Kufi)
- Kitab ul-Aqalim (Istakhri)
- Ashkal ul-Bilad (ibn Hauqal)
- Silsilat ut-Tawarikh (Sulayman)
Современные работы
- The Age of Imperial Kannauj (The History and Culture of the Indian People — Volume IV)
- Who were the Imperial Pratiharas (RR Halder)
- The Glory that was Gurjaradesa (KM Munshi)
Отрывок, характеризующий Битва за Раджастан
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.
«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.
Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
