Битва за Ханкалу

Битва за Ханкалу
Основной конфликт: Первая чеченская война
Дата	24 — 28 декабря 1994
Место	Ханкала, Чечня
Итог	Победа российской армии
Противники
Россия Чечня
Командующие
Юрий Сауляк С. Гончарук Умалт Дашаев †
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
неизвестно неизвестно

Битва за Ханкалу — эпизод Первой чеченской войны. Завершилась победой российской армии и отходом чеченских боевиков из города.

Предыстория

Ханкала (чеч. Хан-ГӀала — «сторожевая башня») — бывший посёлок, сейчас - микрорайон города Грозный, на территории которого расположен военный аэродром "Ханкала". В Советское время аэродром принадлежал Министерству Обороны. Позже аэродром был передан Ставропольскому Военному авиационному училищу летчиков и штурманов ПВО как учебный. На аэродроме дислоцировался полк самолетов Л-29.

11 декабря — подразделения Минобороны и МВД России вошли на территорию Чечни на основании указа Президента РФ Бориса Ельцина «О мерах по пресечению деятельности незаконных вооружённых формирований на территории Чеченской Республики и в зоне осетино-ингушского конфликта».

Поздним вечером 14 декабря российские ВВС нанесли бомбо-штурмовые удары по трем аэродромам Чеченской Республики – Калиновская, Грозный-Северный и Ханкала. По данным разведки, в распоряжении Д. Дудаева находилось более 250 самолетов различного класса и назначения, которые могли быть использованы в качестве бомбардировочной авиации.

Ход битвы

24 декабря

24 декабря 1994 года 129-й гвардейский мотострелковый полк и 133-й гвардейский отдельный танковый батальон совершили марш-бросок Моздок — Ханкала. Ударная группа в составе 1-го мотострелкового батальона и 1-й танковой роты уничтожила два легковых автомобиля с боевиками, без боя заняла населённый пункт Ханкала и вышла на окраину Грозного. Спустя три часа группа получила приказ отойти на восток и занять оборону на рубеже 1,5 км от Ханкалы, с целью блокировать дорогу Грозный-Аргун.

26 декабря

В ночь на 26 декабря боевики ЧРИ совершили нападение на охранение российских войск. в ходе боя 3 солдата было убито, подбит БТР-70. Боевики ЧРИ вскоре отошли. По направлению из Грозного к Ханкале двигалась колонна боевиков ЧРИ (танки, ЗСУ, автомобили). Также они проводили инженерное оборудование позиций в районе Ханкалы. Была проведена корректировка огня артиллерии по прицелам ночного видения у танков. В ходе огня у боевиков ЧРИ был уничтожен Т-72 и автомобиль.

Днём к ударной группе подошли основные силы.

27 декабря

Начинается подготовка к штурму Ханкалы. Боевики ЧРИ производят миномётный обстрел позиций российских войск, 2 солдата ранено, 1 убит.

28 декабря

1-й батальон 129-го мотострелкового полка вместе с 1-й танковой ротой 133-го отдельного танкового батальона, двигаясь вдоль дороги Аргун — Грозный, должны были захватить авиагородок. Вдоль железной дороги Гудермес — Грозный, с целью захвата железнодорожной станции наступал 2-й мотострелковый батальон 129-го гвардейского мотострелкового полка, 2-я и 3-я танковая роты 133-го гвардейского отдельного танкового батальона наступали по лётному полю на авиагородок. В 11:30 начался штурм Ханкалы. Два вертолёта Ми-24 оказали поддержку с воздуха, сделав несколько заходов. В ходе движения танк Т-80 упал с высоты 15 метров во время поворота. Один танкист был убит, двое ранено. Российские войска попали под плотный огонь противника из автоматов, гранатомётов, танков (пять Т-72 и один Т-62). Боевики ЧРИ предприняли контратаку. У российских войск было практически уничтожена КШМ, танк Т-80 подбит. Несмотря на три попадания из РПГ, экипаж уничтожил Т-72 боевиков и обеспечил огневое прикрытие отступавшим мотострелкам. При отходе танк пришлось уничтожить, так как его эвакуация не представлялась возможной.

В ходе атаки 2-й танковой роты на взлётную полосу, Т-80, получив попадание из ПТРК в левый борт между катками, загорелся. Двоим членам экипажа удалось эвакуироваться. Спустя непродолжительное время сдетонировал боекомплект, унеся жизнь командира танка. Танк Т-80 командира 3-й танковой роты лейтенанта Д. Зевакина получил попадание в лобовой лист в районе правого буксировочного крюка из РПГ.

В результате скоротечного боя под контроль 129-го гвардейского мотострелкового полка и 133-го гвардейского отдельного танкового батальона были взяты садовые участки и лётное поле аэродрома. 1-й мотострелковый батальон 129-го гвардейского мотострелкового полка и 1-я танковая рота 133-го гвардейского отдельного танкового батальона разместились на рубеже вдоль дороги Аргун — Грозный, 2-я танковая рота — между дорогой и лётным полем в районе садовых участков, 3-я танковая рота — в капонирах на лётном поле перед авиагородком. Под контролем боевиков ЧРИ остался авиагородок с несколькими пятиэтажными зданиями.

Потери 129-го гвардейского мотострелкового полка составили: семь человек убитыми и около 13 ранеными, КШМ командира артбатареи сгорела, были повреждены два БТР-70.

Пять человек 133-го гвардейского отдельного танкового батальона получили ранения, два погибли. 133-й гвардейский отдельный танковый батальон потерял безвозвратно четыре танка. Танк, свалившийся в карьер, был через неделю эвакуирован и отремонтирован.

По официальным данным, к 29 декабря у боевиков ЧРИ было захвачено 6 танков, 6 орудий и один БТР.

Литература

• Белогруд В. Танки в боях за Грозный. Часть 1. — 2007.
• Недобежкин В. Война или игра в солдатики? — 2002. — С. 330-331.

Отрывок, характеризующий Битва за Ханкалу

«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.