Битва за остров Уэйк

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Битва за остров Уэйк
Основной конфликт: Вторая мировая война, Война на Тихом океане
Дата

8 декабря23 декабря 1941

Место

Окрестности атолла Уэйк

Итог

Победа Японии
Захват острова Уэйк японскими войсками

Противники
США Японская империя Японская империя
Командующие
Джеймс Деверо Садамити Кадзиока
Марумо Кунинори
Силы сторон
523 солдата 1-го крепостного батальона морской пехоты, истребительная эскадрилья морской пехоты VMF-211, прочие. Соединение вторжения Уэйк: 3 легких крейсера, 6 эсминцев, 2500 солдат, из них 450 человек специального десантного подразделения, вспомогательные корабли, бомбардировщики базовой авиации.
Потери
122 погибших, 49 раненых, 12 самолетов уничтожено. 700—900 погибших, 2 эсминца, 2 вспомогательных корабля, 7-8 самолетов сбиты, 20 самолетов повреждены.
  Тихоокеанский театр военных действий Второй мировой войны

Битва за остров Уэйк (англ. Battle of Wake Island) началась одновременно с нападением на Пёрл-Харбор и закончилась 23 декабря 1941 года сдачей американских сил японцам. Сражения велись как на самом атолле, так и вокруг него — на островках Пил и Уилкс с участием воздушных, наземных и морских сил Японии и США, однако в первую очередь использовался флот.

Остров удерживался Японией до 4 сентября 1945 года, когда японский гарнизон сдался эскадре ВМС США.





Предыстория

В январе 1941 Военно-морские силы США создали военную базу на атолле. 19 августа на острове появился первый постоянный гарнизон - резервные силы 1-го защитного батальона морской пехоты, численностью до 450 офицеров и солдат под командованием майора Джеймса Деверо.

Пехотинцы были вооружены шестью 130-мм пушками, переданными им с военного корабля Техас, двенадцатью 76-мм пушками, восемнадцатью станковыми пулеметами Браунинг M2 и 30-ю станковыми пулеметами Браунинг M1917.

8 декабря, несколько часов спустя после атаки на Перл-Харбор, 36 японских бомбардировщиков Mitsubishi G3M, вылетевших с базы на Маршалловых островах, атаковали остров Уэйк, уничтожив восемь из двенадцати истребителей Grumman F4F Wildcat. Остальные четыре истребителя также были в воздухе, но в связи с плохой видимостью не увидели японские бомбардировщики. Так или иначе, на следующий день эти истребители сбили два вражеских самолета.

Первый этап

Ранним утром 11-го декабря, гарнизон при поддержке четырех оставшихся истребителей отразили первую попытку японской высадки, включавшую в себя легкие крейсеры Юбари, Тэнрю и Тацута; эскадренные миноносцы; два миноносца типа "Моми", переконструированные в патрульные лодки и два пехотных катера с отрядами морской пехоты Японии на борту.

Американские пехотинцы ответили на вторжение огнём из их шести орудий береговой артиллерии. Майор Деверо приказал стрелкам прекратить огонь, пока противник не подойдет на досягаемое орудиями расстояние. "Батарея Л", находившаяся на островке Пил, как минимум двумя точными попаданиями потопила миноносец Хайят с расстояния в 3700 метров (4000 ярдов). Юбари получил 11 точных попаданий по внешней обшивке корабля. Четыре американских истребителя также, путём бомбардировки, уничтожили миноносец Кисараги. Оба японских миноносца были потоплены вместе со всем экипажем на борту, а Хайят стал первым японским военным кораблем, потопленным в ходе Второй мировой войны. Японские войска отступили еще до начала высадки. Это было первое поражение для Японии, и это был последний пример в истории, когда высадка военных сил была отражена береговой артиллерией.

Напишите отзыв о статье "Битва за остров Уэйк"

Литература

  • [militera.lib.ru/h/morison_s1/index.html Остров Уэйк{275} (8-23 декабря 1941 г.)] — Морисон С. Э. Американский ВМФ во Второй мировой войне: Восходящее солнце над Тихим океаном, декабрь 1941 — апрель 1942. — М.: ACT; СПб.: Terra Fantastica, 2002

Ссылки

  • [www.ibiblio.org/hyperwar/USMC/USMC-M-Wake.html Защита острова Уэйк] (англ.)

Отрывок, характеризующий Битва за остров Уэйк

– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.