Битва за сено

Битва за сено
Основной конфликт: Техасская революция
Дата	26 ноября 1835
Место	Лощина в 1,6 км от Бехара, штат Техас, США
Итог	Победа техасцев
Противники
Мексика <center> Техасские повстанцы
Командующие
неизвестен полковник Джеймс Боуи полковник Уильям Джек
Силы сторон
100 всадников, 50 пехотинцев, 1 орудие около 40 всадников, 100 пехотинцев
Потери
3 убитых, 14 раненых 4 раненых, 1 дезертир

Битва за сено (англ. Grass Fight, исп. Batalla del Pasto) — небольшая стычка между мексиканской и техасской армиями в ходе Техасской революции. Она произошла 26 ноября 1835 года южнее Сан-Антонио-де-Бехар. Техасская революция началась официально 2 октября и, к концу месяца техасцы начали осаду Бехара — места пребывания наибольшего мексиканского гарнизона в провинции. Множество местных техасцев, угнетённых бездеятельностью, разошлись по домам, их заменил небольшой отряд из авантюристов, прибывших из Соединённых Штатов. Главнокомандующий техасской армией Стивен Ф. Остин ушёл в отставку после того, как армия отказалась выполнить его приказ от 22 ноября о начале штурма Бехара. Новым главкомом стал Эдвард Берлесон.

26 ноября техасский разведчик Глухой Смит принёс новость о мексиканском караване на дороге в Бехар, который состоял из вьючных мулов, сопровождаемых 50—100 солдатами. Техасцы были убеждены, что караван перевозит серебро, предназначенное для выплаты жалования мексиканским солдатам и покупки товаров снабжения. Берлесон приказал полковнику Джеймсу Боуи собрать 30-45 кавалеристов и 100 пехотинцев и перехватить караван. Узнав о начале битвы, мексиканский генерал Мартин Перфекто де Кос отправил подмогу из Бехара. Техасцы отбили несколько атак мексиканских солдат, которые в итоге отступили в Бехар. Техасцы обшарили покинутый мексиканцами караван, но вместо серебра они нашли только свежескошенное сено, которое было предназначено на корм лошадям мексиканской армии. В ходе битвы четверо техасцев было ранено и историк Элвин Барр называет цифру в трое убитых мексиканских солдат, хотя Боуи и Берлесон первоначально заявляли о более высоких мексиканских потерях.

Предыстория

2 октября 1835 года техасские колонисты атаковали мексиканские силы в битве при Гонсалесе, положив тем самым официальное начало Техасской революции. После окончания битвы и отступления мексиканцев, разозлённые колонисты продолжали собираться в Гонсалесе, надеясь положить решительный конец мексиканскому господству над областью. 11 октября дезорганизованные добровольцы выбрали главнокомандующим Стивена Ф. Остина — первого англоязычного техасского колониста. Несколькими днями позже он повёл новообразованную техасскую армию на Сан-Антонио-де-Бехар, где генерал Мартин Перфекто де Кос командовал гарнизоном в миссии Аламо. В конце октября техасцы приступили к осаде Бехара.

Среди техасских добровольцев мало кто служил в регулярной армии и, в начале ноября многие из них начали разбредаться по домам. Погода начала портиться, рацион уменьшаться и многие солдаты заболели. Группы солдат начали покидать армию без разрешения командования. Однако 18 ноября к техасской армии присоединилась группа добровольцев в составе двух рот милиции из Соединённых Штатов, известных как «Новоорлеанские Серые» (англ. New Orleans Greys). В отличие от большинства техасских добровольцев они выглядели как настоящие солдаты. У них была форма (серые мундиры), хорошо ухоженные винтовки, достаточная амуниция и некоторое подобие дисциплины. «Серые», как и некоторые техасские роты, прибывшие ранее, рвались в бой. Воодушевлённый их энтузиазмом Остин отдал приказ о штурме Бехара следующим утром. Несколько его офицеров провели голосование среди солдат и выяснили, что на штурм согласны менее сотни солдат. Поэтому Остин отменил свой приказ. Через несколько дней он сложил с себя полномочия главнокомандующего, чтобы отправиться в роли уполномоченного в Соединённые Штаты. Техасцы избрали нового главкома — Эдварда Берлесона.

Прелюдия битвы

26 октября в 10:00 утра в техасский лагерь приехал разведчик Эрастус «Глухой» Смит с докладом о появлении в пределах 5 миль (8,0 км) от Бехара каравана из вьючных мулов и лошадей, сопровождаемых 50—100 мексиканскими солдатами. За несколько дней до этого до техасцев донеслись слухи, что мексиканцы ждут груз золота и серебра, для выплаты войскам и покупки товаров снабжения. Техасцы же сражались не за деньги и в большинстве пожелали разграбить караван. Берлесон выступил перед толпой и приказал полковнику Джеймсу Боуи взять под команду 35—40 верховых и провести разведку и атаковать только по необходимости. Когда Боуи собрал в свой разведывательный отряд 12 лучших стрелков, у техасцев возникло небольшое сомнение, что он всё же атакует мексиканцев. Вся армия вызвалась сопровождать Боуи. Однако Берлесон успокоил людей, послав для поддержки отряда Боуи полковника Уильяма Джека с сотней пехотинцев.

Битва

В одной миле (1,6 км) от Бехара люди Боуи заметили мексиканских солдат, пересекающих сухую лощину, недалеко от слияния ручьёв Алазан (Alazán), Апач и Сан-Педро. Отряд Боуи атаковал мексиканский конвой, рассеяв мулов. После короткой перестрелки верховые с обеих сторон спешились и распределились, укрываясь в высохших руслах. Мексиканцы контратаковали, но были отражены. В Бехаре генерал Кос увидел, что началась битва и, послал на помощь 50 пехотинцев и орудие для прикрытия отступления конницы в город. Техасская пехота, заслышав выстрелы, устремилась в бой, переходя по пояс в воде ручей. Тем временем в ходе боя наступило затишье, и пехотинцы уже не могли по шуму определить, где находится противник. На самом деле они оказались между мексиканской кавалерией и пехотой. Мексиканские войска открыли огонь, техасцы залегли. Полковник Томас Раск собрал 15 человек и атаковал ближайшую к нему мексиканскую кавалерию, но те ускакали и техасской пехоте пришлось залечь и двигаться ползком к укрытиям.

Техасская конница воссоединилась с пехотой. Отец главкома Джеймс Берлесон, возглавлявший конную атаку закричал: «Ребята, мы умираем только один раз, противник сейчас там, в овраге. Атакуем их!» Мексиканская артиллерия сделала три залпа, отбросив техасцев назад. Мексиканская конница попыталась захватить небольшую высоту, что дало бы лучшую позицию для мексиканской артиллерии, но они были отбиты. Затем мексиканская пехота пошла в атаку. Раск позднее написал: «Эти люди атаковали с великим хладнокровием и храбростью, находясь под разрушительным огнём наших людей сохраняли … строгий порядок и не выказывали смятения». Атака прекратилась, когда пехота заметила, что техасец Джеймс Суишер повёл отряд конницы на захват мексиканского орудия. Мексиканские силы отступили к Бехару.

После битвы

В ходе битвы было ранено четверо техасцев, один солдат дезертировал. В своём рапорте Берлесон заявил, что было убито 15 мексиканских солдат и семеро ранено, в то время как Боуи заявлял, что погибли 60 мексиканских солдат. В своей книге «Texans in Revolt: the Battle for San Antonio, 1835» историк Элвин Барр установил, что только трое мексиканских солдат были убиты и 14 ранено, кавалерийские роты понесли большие потери. Берлесон похвалил всех своих офицеров за их действия, но больше всего он говорил о Боуи.

Техасцы захватили 40 лошадей и мулов. Но к их удивлению в седельных сумках не оказалось слитков. Мулы везли свежескошенную траву на корм мексиканским лошадям в Бехаре. Таким образом битва получила название по трофею, который достался техасцам. Хотя битва, названная историком Дж. Р. Эдмондсоном «нелепым делом» не принесла значимой добычи она объединила техасскую армию. Несколько дней назад армия раскололась и не желала идти на риск продолжения осады или штурма. После «битвы за сено» техасцы поверили, что смогут одержать верх над гарнизоном Бехара и что генерал Кос не осмелится посылать войска за пределы Бехара, опасаясь за безопасность города.

Несколько дней спустя 1 декабря Кос дал согласие на свободный выход группе американцев, находившихся в Бехаре. Хотя они и дали обещание покинуть округ, несколько человек, включая Самуела Маверика, присоединились к техасской армии и сообщили повстанцам сведения о мексиканской обороне и низком боевом духе, царящем в городе. 5 декабря, вдохновлённые победой в «битве за сено» техасцы предприняли атаку на Бехар. Кос сдал город 9 декабря. Согласно условию своего выхода мексиканские войска должны были оставить провинцию, передав всю полноту власти техасским колонистам.

Литература

• Alwyn Barr. Texans in Revolt: The Battle for San Antonio, 1835. — Austin, TX: University of Texas Press, 1990. — ISBN 978-0292770423.  (англ.)
• J.R. Edmondson. The Alamo Story: From Early History to Current Conflicts. — Plano, TX: Republic of Texas Press, 2000. — ISBN 978-0585241067.  (англ.)
• Bill Groneman. Battlefields of Texas. — Plano, TX: Republic of Texas Press, 1998. — ISBN 978-1556225710.  (англ.)
• Stephen L. Hardin. Texian Iliad: A Military History of the Texas Revolution. — Austin, TX: University of Texas Press, 1994. — ISBN 978-0292731028.  (англ.)
• Martha Manchaca. [books.google.com/books?id=iFn5bnx2OBcC&pg=PA41&dq=isbn:9780292752542&hl=ru#PPP1,M1 Recovering History, Constructing Race: The Indian, Black, and White Roots of Mexican Americans]. — Austin, TX: University of Texas Press, 2001. — 375 с. — ISBN 978-0292752542.  (англ.)
• Timothy J. Todish, Terry Todish, Ted Spring. Alamo Sourcebook, 1836: A Comprehensive Guide to the Battle of the Alamo and the Texas Revolution. — Austin, TX: Eakin Press, 1998. — ISBN 978-1571681522.  (англ.)

Гиперссылки

• A letter from [www.tsl.state.tx.us/treasures/republic/grass-1.html William H. Jack to Edward Burleson (November 27, 1835)] describing the battle, from the Texas State Library and Archives website.
• [www.tamu.edu/ccbn/dewitt/hunternarrative.htm The Narrative of Robert Hancock Hunter] (1860), describing the battle, from Texas A & M University

Отрывок, характеризующий Битва за сено

Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.