Битва на Калке (1380)

Это статья о битве на Калке, произошедшей в 1380 году, о сражении на Калке в 1223 году есть другая статья

Битва на Калке (1380) — сражение между Мамаем, фактическим правителем западной части Золотой Орды, и ханом Золотой Орды Тохтамышем, одержавшим полную победу.

Предыстория

Сражению предшествовал двадцатилетний период напряжённой междоусобной борьбы за власть в Золотой Орде, одним из основных участников которой был Мамай, который оставался в центре этой борьбы дольше всех участников, но не мог стать ханом, так как не был чингизидом, а ханский титул по господствующим условностям мог носить только чингизид. Для решения этой проблемы Мамай прибегал к союзу с каким-либо из многочисленных царевичей (огланов) чингизидов, стремясь к тому, чтобы хан был марионеткой в его руках, а сам занимал при хане должность первого министра — беклярбека. Поддержку Мамаю оказывали западные районы Золотой Орды (к западу от Волги), в особенности твёрдую опору он находил в Крыму. В идейном плане он выступал как защитник дома Бату, выбирая ханов из этого дома и опекая знатных женщин, оставшихся без мужской поддержки. Альтернативные претенденты принадлежали к другим ветвям потомства Чингизхана и с ортодоксальной точки зрения были узурпаторами, что обеспечивало Мамаю опору среди консервативно мыслящих представителей знати.
Последним ханом, ставленником Мамая с 1370 года, был малолетний хан Мухаммад, который был изгнан из Сарая в 1374 году, что не мешало Мамаю и хану выступать в западных землях как законным правителям Орды. В 1380 году Мамай задумал большой карательный поход на Русь. Однако русское войско собралось и выступило вперёд на Мамая скорее, чем он смог собрать все свои войска. В результате битвы на Куликовом поле Мамай был разбит, однако и русские не имели сил преследовать его. Мамай, бежав на юг, быстро смог восстановить свою военную мощь. Как окажется впоследствии, самой большой его проблемой была потеря на Куликовом поле хана Мухаммада, который очевидно был убит, а времени на поиски нового хана не было. Таким образом, Мамай потерял свою легитимность.

Битва на Калке

Борьба с Русью потеряла актуальность. С востока наступал Тохтамыш, который ранее захватил Левое крыло Золотой Орды, затем Улус Шибана и Сарай и объединил большую часть земель Золотой Орды. Народ и знать Орды, уставшие от междоусобицы, оказывали ему поддержку. Мамай выступил навстречу Тохтамышу. В октябре или ноябре 1380 г. войска сошлись на реке Калке, но сражения по существу не было. Значительная часть войск Мамая перешла на сторону Тохтамыша как законного хана.

Мамай бежал в Крым, где пытался укрыться в генуэзской крепости Кафе (сейчас — Феодосия), но его не впустили в город. Он был перехвачен около Солхата (сейчас — Старый Крым) и убит. По приказу Тохтамыша Мамая похоронили с подобающими почестями.

Итогом битвы на Калке в 1380 году стало восстановление военно-политического единства Золотой Орды под властью Тохтамыша.

См. также

• Куликовская битва (8 сентября 1380)

Источник

• Р. Ю. Почекаев. «Цари ордынские» — Санкт-Петербург. Евразия. 2010

Отрывок, характеризующий Битва на Калке (1380)

– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.