Битва на Ладфордском мосту

Битва на Ладфордском мосту
Основной конфликт: Часть войны Алой и Белой розы
Современный вид Ладфордского моста
Дата	12 октября 1459
Место	Ладфордский мост в Шропшире, Англия
Итог	Победа Ланкастеров
Противники
Йорки Ланкастеры
Командующие
Ричард, герцог Йоркский Генрих VI
Силы сторон
Неизвестно Неизвестно
Потери
Неизвестно Неизвестно

Битва на Ладфордском мосту (англ. Battle of Ludford Bridge) была наибольшей катастрофой, пережитой Йорками, в начальный период войны Алой и Белой розы.

После победы в битве при Блор Хиф на границе Шропшира и Стаффордшира Йорки направили свои силы к Вустеру. Но, обнаружив гораздо большее войско Ланкастеров, они заняли оборонительную позицию на Ладфордском мосту.

12 октября 1459 года сэр Эндрю Троллоп, командовавший контингентом Кале, перешел со своими людьми в лагерь короля и, чтобы заработать прощение, раскрыл ему много сведений об армии Йорков и их планах. Теперь армия Ланкастеров превосходила по численности противника более, чем в 3 раза. Вечером Йорк, его два сына, графы Уорик и Солсбери отплыли в Кале и Ирландию не приняв битвы, которая не могла быть выиграна. Их армия, обнаружив, что командиры сбежали, рассеялась, предоставив Ланкастерам разорять пройоркский город Ладлоу, лежавший как раз за мостом.

Отрывок, характеризующий Битва на Ладфордском мосту

По обычной беспечности графа, 28 августа ничто еще не было готово для отъезда, и ожидаемые из рязанской и московской деревень подводы для подъема из дома всего имущества пришли только 30 го.
С 28 по 31 августа вся Москва была в хлопотах и движении. Каждый день в Дорогомиловскую заставу ввозили и развозили по Москве тысячи раненых в Бородинском сражении, и тысячи подвод, с жителями и имуществом, выезжали в другие заставы. Несмотря на афишки Растопчина, или независимо от них, или вследствие их, самые противоречащие и странные новости передавались по городу. Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил, напротив, что все русское войско уничтожено; кто говорил о московском ополчении, которое пойдет с духовенством впереди на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не ведено выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает, и т. п., и т. п. Но это только говорили, а в сущности, и те, которые ехали, и те, которые оставались (несмотря на то, что еще не было совета в Филях, на котором решено было оставить Москву), – все чувствовали, хотя и не выказывали этого, что Москва непременно сдана будет и что надо как можно скорее убираться самим и спасать свое имущество. Чувствовалось, что все вдруг должно разорваться и измениться, но до 1 го числа ничто еще не изменялось. Как преступник, которого ведут на казнь, знает, что вот вот он должен погибнуть, но все еще приглядывается вокруг себя и поправляет дурно надетую шапку, так и Москва невольно продолжала свою обычную жизнь, хотя знала, что близко то время погибели, когда разорвутся все те условные отношения жизни, которым привыкли покоряться.
В продолжение этих трех дней, предшествовавших пленению Москвы, все семейство Ростовых находилось в различных житейских хлопотах. Глава семейства, граф Илья Андреич, беспрестанно ездил по городу, собирая со всех сторон ходившие слухи, и дома делал общие поверхностные и торопливые распоряжения о приготовлениях к отъезду.