Битва на реке Двина
| Битва на реке Двина | |||
| Основной конфликт: Русско-польская война 1654—1667 | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
Победа России | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Битва на реке Двина — сражение Русско-польской войны 1654—1667, состоявшееся 24—25 августа 1665 года, на реке Западная Двина. Литовские войска были разбиты войсками князя Хованского.
Предыстория
В конце 1664 года в Литве активизируются действия волонтерских частей Речи Посполитой. Волонтеры не получали жалования из казны и сражались только за добычу. 20 декабря 1664 полки Чернавского и Соломоновича, выступив из-за Двины, вдоль шведского рубежа дошли до Псково-Печерского монастыря, в 20-х числах января штурмовали Порхов, затем отошли к Острову и при выступлении на них полка князя Гагарина из Пскова ушли к Двине, где поделили добычу. Несмотря на то, что воеводы своевременно узнали и о подготовке этого набега, и о передвижениях волонтеров, они ничем не смогли помешать им, обосновывая это нехваткой и «бесконством» ратных людей. Более того, из-за боязни перед литовским нападением в Динабург (Борисоглебов) не пошли очередные подкрепления и обозы с хлебом.[1]
В сложившейся ситуации в Новгородский полк был возвращен князь Иван Андреевич Хованский, отозванный незадолго до этого в Москву. В августе 1665 года князь Хованский получает приказ выступить с силами Новгородского полка к Динабургу (ныне Даугавпилс). Поход был вызван необходимостью снабдить припасами городской гарнизон. В Опочке князь соединился с луцким полком своего сына. Достигнув Двины, князь построил понтонную переправу через реку, защиту которой обеспечил многочисленной пехотой и казаками. Переправившись, князь после боя новгородских казаков с литовскими отрядами, взял Друю и «собрав… людей дворянских всех у ково сколко есть, болши трех тысеч, и учиня им значки, и построя ротами», отправил их с казаками «в войну», собирать «кормы» за реку, оставшись с пехотой в обозе.[2]
Достигнув города и снабдив его припасами и подкреплением, князь встал лагерем для отдыха армии. Цель похода была выполнена и князь готовился к обратному пути.
В это время в сторону Динабурга выступают литовские войска Чернавского и Соломоновича.
Битва
Вечером 24 августа, узнав о подходе литовских полков, князь Иван Андреевич «со товарыщи» выступил к ним на встречу. «Пошли ис-под Линоборка за Двину со всеми… Государевыми ратными конными и пешими людми и с нарядом и с рогатками, построясь и ополченьем. А стравщики,… великого Государя ратные люди, сошлись с неприятельскими людми в трех верстах».[2] В подкрепление Хованский послал «ертоульные сотни», и литовская армия отступила на пятнадцать верст, за реку, к местечку Алыкштя.
«В полчаса ночи» 25 августа русские полки двинулись следом, «и об реку,… во всю ночь был бой у… великого Государя ратных людей у донских казаков с неприятелем. А мы (Хованский и основные силы его полка),… пришед к реке, стояли в справе (в боевой готовности) во всю ночь: за крепость,… ночью идти было нельзя — места незнакомые».[2]
Утром, увидев подход основных сил Новгородского полка князя, литовская армия бросила обоз и бежала[2]. Вскоре Хованский, узнав о спешном сборе всего войска гетмана Паца, увел свои полки обратно в Псков — задачу похода он выполнил, а воевать с гетманской армией в его задачи не входило.
Напишите отзыв о статье "Битва на реке Двина"
Примечания
- ↑ Курбатов О. А. Из истории военных реформ в России во 2-й половине XVII века. Реорганизация конницы на материалах Новгородского разряда 1650-х — 1660-х гг./Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук, М., 2002, стр. 164
- ↑ 1 2 3 4 Курбатов О. А. Морально-психологические аспекты тактики русской конницы в середине XVII века // Военно-историческая антропология: Ежегодник, 2003/2004: Новые научные направления. — М., 2005. — С. 193—213
Отрывок, характеризующий Битва на реке Двина
Пьер внимательно посмотрел на нее.– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.
Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.
Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
