Битва на реке Ирпень
| Битва на реке Ирпень | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место |
река Ирпень, ныне Киевская область | ||
| Итог |
Решительная победа Великого княжества Литовского | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Битва на реке Ирпень — сражение, в котором литовская армия под предводительством Гедимина разгромила дружины киевского князя Станислава и его союзников. Поход на Киев был осуществлён через год после захвата Гедимином Волыни и положил начало многовековому владычеству Великого княжества Литовского над южнорусскими землями.
Битва в историографии
Станислав Киевский, а также упоминаемый в числе русских князей, противостоявших Гедимину, Олег Переяславский идентифицируются в историографии[1] как князья Киевской земли того времени, происходящие из путивльских Ольговичей. Их союзниками летопись называет Романа Брянского, Льва Луцкого[2] и Владимира[3] Львовича (?)[4] Волынского. Хроника также называет Романа Брянского зятем Льва Даниловича, но считается[5], что Лев был женат на дочери Романа.
Согласно первоисточникам, битва произошла в 1321 году.[3][6] Историки подвергли эту дату пересмотру. По различным версиям, поход Гедимина на Киев состоялся в период 1322—1325 годов. В частности, Ф. М. Шабульдо в своей работе «Земли Юго-Западной Руси в составе Великого княжества Литовского» датирует захват Гедимином Волыни осенью 1323 года, а поход на Киев и битву на Ирпени маем-июнем 1324 года с учётом оценки военно-стратегической обстановки в регионе в целом.
Существует также точка зрения, что все сообщения о битве, ввиду своего позднего происхождения, являются недостоверными.[7]
Предыстория
С конца XIII века Киевщина находилась в сфере влияния улуса Ногая, и в ходе его ликвидации сарайским ханом Тохтой (1299) Киев подвергся татарскому разорению. Политическая история княжества известна очень плохо. Киев и окрестные столы утвердились за незначительными князьями из путивльских Ольговичей. Существует предположение, что Киевщина в это время зависела от соседнего Галицко-Волынского княжества.
В 1316 году Гедимин ещё при жизни своего предшественника Витеня начал экспансию на юго-западные русские земли, захватив волынские города Берестье и Дорогичин. Однако общие интересы в борьбе с Тевтонским орденом сделали возможным заключение мира с галицко-волынскими князьями Львом и Андреем Юрьевичами. Вернув Берестье Юрьевичам и заключив династический союз с ними, Гедимин женил своего сына Любарта на дочери Андрея Юрьевича и нанёс ордену решающее поражение в Жемайтии. Весной 1323 года в условиях продолжающегося галицко-ордынского противостояния[8] умерли Лев и Андрей Юрьевичи, в связи с чем польский король сообщил римскому папе о возникновении ордынской угрозы для католических земель. Уже летом-осенью польско-венгерские войска предприняли первый поход в Галицию. Осенью того же года Гедимин захватил Волынь, после чего отступил на зимовку в район Берестья.
Ход событий
В конце весны 1324 года Гедимин двинулся в Киевскую землю. Взяв крепость Овруч, он подошёл к Житомиру, который также пал после непродолжительной осады. После этого литовское войско двинулось на Киев, «грабя и сжигая» всё на своём пути.[9] Русское войско под предводительством Станислава и союзных ему князей не выдвинулось на помощь Житомиру, а встретило литовцев в поле близ реки Ирпень. М.Стрыйковский сообщает об участии ордынских отрядов в противостоянии литовцам на Ирпени, как и годом ранее на Волыни.
Атакующие киевляне и их союзники были встречены стрелковым ударом, затем начался прямой бой. Он был упорным и продолжительным. Гедимин со своей гвардией отделился от основного войска и нанёс фланговый удар по русскому войску, расстроив его ряды, после чего литовское войско смогло переломить ход противостояния в свою пользу и в центре, и на флангах. Станислав с киевлянами начал отступать, а гибель русских князей, в том числе Олега Переяславского, хроника связывает с их ожесточённым сопротивлением. Обратив в бегство русские дружины, литовцы «гнали, избивая, рубя и беря в плен».[9] Князь Станислав не стал организовывать оборону столицы, а бежал в Рязанскую землю. Тем не менее, литовцы вынуждены были штурмовать Киев, который в итоге сдался им на основе вассалитета. Наряду с Киевом литовцами были взяты также Переяславль, Путивль, Вышгород, Канев и Белгород-Киевский. Лёгкость, с которой литовцам удалось после битвы овладеть русскими городами, говорит о разгромном итоге Ирпенской битвы. Наместником в Киеве был назначен Миндовг Гольшанский.
Последствия
Никоновская летопись сообщает об удачном походе татар на Литву уже в 1324 году. За этим последовал визит ордынского посольства в Литву, первые столкновения литовцев с поляками в Мазовии и Галиции, и польско-литовский мир, скреплённый женитьбой польского королевича Казимира (будущего «Великого») на дочери Гедимина в 1325 году.
В последующие годы (правление князя Фёдора) в Киеве отмечается баскачество вплоть до битвы при Синих Водах в 1362 году, когда в результате литовской победы над татарами южнорусские земли окончательно вошли в состав Великого княжества Литовского.
Исход битвы на реке Ирпень предопределил многовековую власть Великого княжества Литовского и, впоследствии, Речи Посполитой над южной Русью. Причиной малого сопротивления литовскому завоеванию являлся продолжающийся упадок южнорусских земель, разорённых и обезлюдевших в результате монгольского нашествия и регулярных набегов татар.
Напишите отзыв о статье "Битва на реке Ирпень"
Примечания
- ↑ Л.Войтович [litopys.org.ua/dynasty/dyn29.htm КНЯЗІВСЬКІ ДИНАСТІЇ СХІДНОЇ ЄВРОПИ]
- ↑ Существует несколько версий гибели Льва Юрьевича, князя Галицкого в 1308—ок.1323. Согласно одной из них, он погиб в битве на реке Ирпень.
- ↑ 1 2 [litopys.org.ua/psrl3235/lytov03.htm Хроніка Литовська й Жмойтська. Частина 1]
- ↑ Согласно летописи, погиб при обороне Владимира до битвы на Ирпени; умер в 1325 году.
- ↑ Владимир Львович // Славянская энциклопедия — Владимир Вольфович Богуславский
- ↑ [litopys.org.ua/synopsis/syn04.htm Синопсис Київський] (укр.)
- ↑ Горский А. А. Русские земли в XIII—XIV веках: Пути политического развития. М., 1996. — С.29.
- ↑ Шабульдо Ф. М. [krotov.info/lib_sec/25_sh/sha/buldo_02.htm Земли Юго-Западной Руси в составе Великого княжества Литовского]
- ↑ 1 2 * [izbornyk.org.ua/synopsis/syn15.htm Оповідь М. Стрийковського про завоювання литовським князем Гедиміном Києва]. Kronika Macieia Stryikowskiego niegdyś v Krolewcu drukowana teraz znowu z przydaniem historyi panstwa Rossyiskiego przedrukowana // Zbiór dzieiopisow Polskich we czterech tomach zawarty. — W Warszawie, 1766. — T. 2. — C. 349—351. (укр.)
Ссылки
- [web.archive.org/web/20120111031149/tochka.gerodot.ru/rus-orda/img/05.gif Русские княжества в 1-й половине XIV века. Карта с портала «Новый Геродот»] ссылка не рабочая 26.06.2013
- [gumilevica.kulichki.net/R2R/r2r02b.htm#r2r02chapter3 «От Руси к России»], Лев Гумилёв.
Отрывок, характеризующий Битва на реке Ирпень
– Что с тобой, Маша?– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.
– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.
Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
