Битва на реке Трубеже (992)
Битва на Трубеже | |||
Основной конфликт: Русско-печенежские войны | |||
Противостояние русских и печенежских войск на р. Трубеже (Радзивилловская летопись). | |||
Дата | |||
---|---|---|---|
Место |
река Трубеж | ||
Итог |
Победа русских войск | ||
Противники | |||
| |||
Командующие | |||
| |||
Силы сторон | |||
| |||
Потери | |||
| |||
Битва на реке Трубеже — сражение в 992 году между войсками Древнерусского государства и печенегами, выигранное русскими. Одно из немногих известных столкновений русских с печенегами.
Содержание
История
В 992 году Владимир Святославич совершил поход против белых хорватов, чтобы включить их земли в Киевскую Русь.
Узнав о вторжении печенегов через Сулу, Владимир вывел войско на левый берег Днепра. Противники остановились по двум берегам реки Трубеж, после чего возникла пауза. Вскоре печенежский хан вызвал на переговоры Владимира и предложил ему провести поединок:
Выпусти ты своего мужа, а я своего ― пусть борются. Если твой муж бросит моего на землю, то не будем воевать три года; если же наш муж бросит твоего оземь, то будем разорять вас три года. |
Владимир разослал по лагерю глашатаев в поисках добровольца, однако, согласно летописям, с печенежским богатырём никто не отважился выйти на поединок следующим утром, ― «… был же он очень велик и страшен»[1]. Тогда из русского стана вышел некий старец, и сказал Владимиру:
Князь! Есть у меня один сын меньшой дома; я вышел с четырьмя, а он дома остался. С самого детства никто его не бросил ещё оземь. — Лаврентьевская летопись [1]
|
Звали того отрока ― Ян Усмошвец. Владимир велел привести его. Выслушав князя, Ян усомнился в себе, но всё же согласился выйти на поединок. Когда печенежский богатырь вышел на отведённую для поединка площадку и увидел своего соперника, то он осыпал русского насмешками, «ибо был он среднего роста»[1]. Однако, когда соперники сошлись и обхватили друг друга руками, Ян Усмошвец удавил печенега до смерти, а затем, подняв над собой, бросил его на землю. Русские, вдохновлённые победой своего бойца, с боевыми кличами бросились на печенегов, которые, не выдержав атаки, были обращены в беспорядочное бегство[2][3][Комм. 1]. Судя по всему, русские атаковали через реку и нанесли печенегам поражение. Летопись связывает с этой победой строительство г. Переяславль Владимиром.
Напишите отзыв о статье "Битва на реке Трубеже (992)"
Комментарии
- ↑ Сразу после разгрома печенегов в 992 году Владимир заложил на месте того брода город Переяславль, — «ибо перенял славу отрок тот»[1], а Яна Усмошвеца и его отца пожаловал в бояре[2].
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 ПСРЛ. — 1926. — Т. 1. Вып. 1. — С. 122―123.
- ↑ 1 2 Соловьёв С. М. История России с древнейших времён. — 2-е изд. — СПб.: Товарищ. «Общественная польза», 1851—1879. — Т. 1. — С. 184—186.
- ↑ Шефов Н. А. Древняя Русь. Московское царство. Российская империя / Гл. ред. С. Н. Дмитриев, ред. М. В. Чудова. — М.: Вече, 2004. — С. 31—32. — (Все войны мира). — ISBN 5-9533-0170-7.
Ссылки
- [www.bibliotekar.ru/rus/2-2.htm Повесть временных лет]
Отрывок, характеризующий Битва на реке Трубеже (992)
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
– Как удивительно случилось. В самый молебен. А какая потеря Кутайсов! Ах, как жаль!
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.