Битва под Городком

Не следует путать с с Городокской операцией.

Битва под Городком
Основной конфликт: Русско-польская война 1654—1667
Дата	20 (30) сентября 1655 года
Место	Городок, Львовская область
Итог	Победа русско-запорожских сил
Противники
Речь Посполитая Русское царство Войско Запорожское
Командующие
Станислав Потоцкий Григорий Ромодановский Григорий Лесницкий
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
неизвестно неизвестно

Битва под Городком — одно из сражений Русско-польской войны 1654—1667 годов, состоявшееся 20 (30) сентября 1655 года у Городка в нынешней Львовской области. Русское войско и запорожские казаки под предводительством князя Григория Ромодановского и миргородского полковника Григория Лесницкого разбили польско-литовскую армию Станислава Потоцкого, которая была вынуждена отступить, бросив весь обоз. Потоцкий с остатками своей армии вскоре сдался в плен шведам.

Предыстория

Летом 1655 года русско-казацкие войска начали развивать наступление на южном театре военных действий. В районе Львова собирались войска Великого коронного гетмана Станислава Потоцкого.

18 (28) сентября войска гетмана Богдана Хмельницкого и воеводы Василия Бутурлина вышли к Львову. Гетман Потоцкий, при приближении противника, отступил от города на 3 версты и встал на подготовленных позициях около Солёного Городка. Хмельницкий и Бутурлин, осадив Львов, выслали против войск Потоцкого отряд под командованием стольника князя Григория Ромодановского и миргородского полковника Григория Лесницкого.

Битва

Гетман Потоцкий, ожидавший подхода противника, занял максимально выгодную позицию. Под Городком был построен укрепленный лагерь, размещавшийся к западу от Городокско-Дроздовичского пруда на полях села Дроздовичи. С юга лагерь защищали болота речки Верещицы. Единственнй путь, по которому можно было подойти к лагерю, лежал через плотину между прудом и рекой Верещицей. Сторожевые посты Великого гетмана стояли на гребле и в Городке. Гетман Потоцкий был уверен в неприступности своих позиций и «думал, что пруд, который местечко обмывает, и много источников воды широко разлитых... является достаточным для охраны войска, и обложил только греблю».

В ночь на 20 (30) сентября русско-казацкие войска атаковали позиции армии Великого гетмана. Казаки сделали плотины на протоках, перебрались через них, вступили в бой с караулами и опрокинули отряд, высланный, чтобы помешать переправе. Одновременно князь Ромодановский атаковал польские позиции в Городке, в котором начался пожар. Польские войска оказывали упорное сопротивление. Гетману Потоцкому удалось потеснить противника, но вскоре фронт выпрямился, и оба фланга русско-казацкой армии атаковали лагерь гетмана. В это время, польские войска увидели приближение новой армии. Это был отряд перемышельского посполитого рушения, шедший на соединение с гетманом. В суматохе боя поляки решили, что это идет армия Хмельницкого и Бутурлина. В войсках гетмана началась паника, солдаты бежали с поля боя. Князю Ромодановскому достались бунчук Коронного гетмана, знамена, литавры, артиллерия, весь обоз и множество пленных. Отступающих солдат Великого гетмана преследовали по трём направлениям, доходя даже до Ярослава. В плен попали племянник Великого гетмана брацлавский воевода Ян Потоцкий и виногородский староста Гулевич.

Последствия

Победа под Городком обеспечила свободу действий для войск Хмельницкого и Бутурлина. Армии Речи Посполитой на южном театре военных действий больше не существовало.

Литература

• Мальцев А. Н. Россия и Белоруссия в середине XVII в., М., 1974.
• История городов и сел Украинской ССР. Львовская область, К., 1978
• Karol Marcinkowski, Cień złotego cielca nad walczącą Rzeczpospolitą 1655 r., 1957, [books.google.com/books?id=6TsaAAAAIAAJ&q=1660+Gr%C3%B3dkiem+Jagiello%C5%84skim&dq=1660+Gr%C3%B3dkiem+Jagiello%C5%84skim&ei=QaVyR5_mLaDktQPX76yeBw&pgis=1 Google Print, p.51]

Отрывок, характеризующий Битва под Городком

13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.
24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.