Битва под Коломной (1238)

Битва под Коломной
Основной конфликт: Монгольское нашествие на Русь
Дата	1 января 1238 года
Место	Коломна
Итог	победа Монгольской империи
Противники
Великое княжество Рязанское Владимиро-Суздальское княжество Новгородская республика Монгольская империя
Командующие
Всеволод Юрьевич Роман Ингваревич† воевода Иеремия Глебович† Батый Субэдэй Кюльхан †
Силы сторон
10-15 тыс. чел. 55-65 тыс. чел.
Потери
нет данных нет данных

Битва под Коломной — сражение между войсками Владимиро-Суздальского княжества при участии остатков рязанских войск и возможном участии новгородцев против монголов. Одно из центральных событий Западного (кипчакского) похода монголов (1236—1242) и монгольского нашествия на Русь (1237—1240), в частности, одно из ключевых сражений монгольского похода на Северо-Восточную Русь (1237—1238).

Предпосылки

Первым городом, который стал на пути завоевателей, была Рязань. Битва за Рязань началась 16 декабря 1237 года. С трех сторон Рязань защищали хорошо укрепленные стены, с четвертой река. Возглавлял оборону Рязани великий князь Юрий Игоревич, а Роман Ингваревич отвёл войска на север на соединение с владимирским войском. Лаврентьевская летопись сообщает о последовавшем совместном выступлении владимирских войск, князя Романа и новгородцев из Владимира. Однако, Ипатьевская летопись упоминает вместо Романа безымянного сына Михаила Всеволодовича Пронского, который и принёс во Владимир весть о нашествии, после чего Юрий Всеволодович послал сына своего Всеволода со всими людьми. Князь Роман погиб в битве у Коломны, сын Михаила Всеволодовича Пронского также погиб во время нашествия.

Осада города длилась пять дней. Стены города были разрушены мощными осадными орудиями и 21 декабря Рязань пала.

Сражение

Битва под Коломной стала вторым после битвы на Калке сражением объединённых русских войск против Монгольской империи. По количеству войск и упорству сражение под Коломной можно считать самым значительным событием нашествия. 1 января 1238 года войска монголов у Коломны встретились не только с остатками рязанских войск, но и с многочисленной дружиной великого князя Юрия Всеволодовича, усиленной ополчением Владимиро-Суздальской Руси под командованием сына Юрия — Всеволодом и воеводой Еремеем Глебовичем. Русская культура боевых действий того времени предполагала встречу с противником в открытом бою. Поэтому княжич Всеволод с воеводой Еремеем Глебовичем вывели войска в пойму Москвы-реки на речной лёд.

сражение под Коломной было ожесточенным (там погиб сын Чингисхана Кулькан, что указывает на возможный удар русской тяжелой кавалерии — темники и чингизиды обычно находились в тылу сражающихся монголов, которыми руководили) и длилось 3 дня

Последствия

«В пределах земли Суздальской» на монголов неожиданно напал отряд под предводительством рязанского боярина Евпатия Коловрата, вернувшегося из Чернигова «в малой дружине» и усилившегося за счёт остатков рязанских войск. Его отряд насчитывал около 1700 человек. Благодаря внезапности нападения, ему удалось нанести огромный урон врагу. В некоторых редакциях «Повести о разорении Рязани Батыем» рассказывается о торжественных похоронах Евпатия Коловрата в Рязанском соборе 11 января 1238 года. Первый город Суздальской земли, лежавший на пути монголов после битвы у Коломны — Москва — был взят 20 января 1238 года после 5-дневной осады.

Несмотря на то, что монголы нанесли поражения трём русским соединениям по отдельности, они понесли существенные потери. После взятия Владимира в феврале 1238 года они не пошли на ещё одно открытое столкновение с русскими — на этот раз с вновь собранным Юрием Всеволодовичем войском, а направили против него второстепенные силы (см.Битва на реке Сить). В то же самое время основные силы монголов потратили на Торжок две недели, затем отказались от похода на Новгород и на 7 недель задержались под Козельском.

Источники

• [военная-энциклопедия.рф/советская-военная-энциклопедия/Е/Евпатий-Коловрат Евпатий Коловрат] // Гражданская война в США — Йокота / [под общ. ред. Н. В. Огаркова]. — М. : Военное изд-во М-ва обороны СССР, 1979. — (Советская военная энциклопедия : [в 8 т.] ; 1976—1980, т. 3).</span>

Отрывок, характеризующий Битва под Коломной (1238)

– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…