Битва под Лансом

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Битва под Лансом
Основной конфликт: Тридцатилетняя война

Битва под Лансом. Современная иллюстрация, написанная маслом.
Дата

20 августа 1648

Место

Ланс, на сегодняшний день Бельгия

Итог

Победа французов

Противники
Франция Испания
Командующие
Принц Конде Леопольд Вильгельм
Силы сторон
16,000
18 пушек
18,000
38 пушек
Потери
5000 убитых,раненных 4,000 убитых или раненых
6,000 пленных
 
Тридцатилетняя война

Датский период
БредаДессауЛуттерШтральзундВольгаст

Битва под Лансом (фр. Bataille de Lens) — последняя из крупных битв тридцатилетней войны, состоявшаяся 20 августа 1648 года, в которой французские войска под предводительством Людовика II Бурбона победили испанскую армию, возглавляемую Леопольдом Вильгельмом.

Ланс — хорошо укреплёный город в Эно, современной Бельгии. Город был захвачен французами в 1647 году. Когда во Франции начались народные волнения, направленные против министра Джулио Мазарини, известные как Фронда, Испания предприняла попытку отвоевать Ланс и захватить земли. Принц Конде предпринял бросок из Каталонии во Фландрию и набрал армию в привинции Шампань, Лотарингии, а также в Париже. Французская армия состояла из 16 000 человек (более половины составляла кавалерия) и 18 пушек. Армия Испании была больше и насчитывала 18 000 человек (также более чем наполовину кавалерия) и 38 пушек. Армии выстроились, но так как войска Испании оказались на возвышенности, принц Конде решил не атаковать. Так как французы начали немного отступать, испанская кавалерия завязала бой с тыловыми войсками французской армии и со временем завязался широкомасштабный бой. Испанская пехота отбросила назад французскую, сломала построение 13-го батальона егерей, однако превосходная французская кавалерия сумела провести контрманёвр и прорвала центр испанской армии.

Напишите отзыв о статье "Битва под Лансом"

Отрывок, характеризующий Битва под Лансом

– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.


Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.