Битва под Липнишками

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Битва под Липнишками
Основной конфликт: Восстание Костюшко
Дата

27 мая 1794

Место

деревня Липнишки, ныне Ивьевский район, Гродненская область, Беларусь

Итог

Победа русских войск

Противники
Речь Посполитая Россия
Командующие
генерал-лейтенант Якуб Ясинский
генерал-лейтенант Антоний Хлевинский
полковник Леонтий Леонтьевич Беннигсен
Силы сторон
более 5 000 человек и артиллерия 4 400 солдат и 18 орудий
Потери
ок. 200 человек ок. 150 человек

Битва под Липнишками состоялась 27 мая 1794 года во время польского восстания под руководством Тадеуша Костюшко.



Битва

Главнокомандующий повстанческими силами в Великом княжестве Литовском генерал-лейтенант Якуб Ясинский решил соединиться с дивизией генерала Антония Хлевинского, которая прибыла из Меркине в Эйшишки, чтобы совместно с ним напасть на авангард русской дивизии под командованием генерал-майора князя Павла Дмитриевича Цицианова (около 1350 человек и 8 орудий), укрепившейся в Гродно.

Якуб Ясинский во главе своей дивизии (более 3 000 солдат) выступил из Вильнюса около 18 мая и, пройдя Яшуны, Солечники и Вороново, соединился с дивизией А. Хлевинского 22 мая. Объединённое литовские войско 23 мая прибыло в Ивье.

В это время передовые части князя Цицианова перешли за р. Неман. Полковник Леонтий Беннигсен 24 мая занял Вишнев, а 26 мая прошёл через Богданов и прибыл в Трабы. Поскольку наступление Беннигсена угрожало отделить литовские войска от Вильнюса, Я. Ясинский и А. Хлевинский 26 мая вынуждены были отступить к Липнишкам. Л. Л. Беннигсен, имевший 4 400 солдат и 18 орудий, 27 мая, примерно в 3 часа утра вышел из Траб и к полудню подошёл к Липнишкам.

Несмотря на то, что литовские дивизии Якуба Ясинского и Антония Хлевинского, имевшие в общей сложности более 5 тысяч человек, имели численное превосходство, полковник Леонтий Беннигсен решил атаковать противника. Битва началась взаимным артиллерийским обстрелом. Русские отряды в двух местах форсировали речку Гавья (приток Немана) и выстроились в боевом порядке. Я. Ясинский укрыл свои силы за Липнишками.

После артподготовки русские и литовские войска вступили в ожесточенный бой, продолжавшийся несколько часов. В конце сражения Якуб Ясинский направил в атаку кавалерию, но атака была отбита. Когда Беннигсен стал угрожать левому крылу литовцев, Якуб Ясинский отдал приказ отступать на город Лиду. Л. Л. Беннигсен некоторое время пытался преследовать отступающих литовцев, после чего вернулся в Липнишки, откуда 28 мая отступил в Ивье.

Литовцы потеряли в битве около 200 солдат, а русские — около 150 солдат.

Источники

  • Andrzej Zahorski, Wypisy źródłowe do historii polskiej sztuki wojennej. Polska sztuka wojenna w okresie powstania kościuszkowskiego, Zeszyt dziesiąty, Wydawnictwo Ministerstwa Obrony Narodowej, Warszawa 1960.
  • Bolesław Twardowski: Wojsko Polskie Kościuszki w roku 1794. Poznań: Księgarnia Katolicka, 1894.
  • Mała Encyklopedia Wojskowa, Wydawnictwo Ministerstwa Obrony Narodowej, Warszawa 1967, Wydanie I, Tom 2

Напишите отзыв о статье "Битва под Липнишками"

Отрывок, характеризующий Битва под Липнишками

Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.


На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.