Битва при Пашендейле
| Битва при Пашендейле Третья битва при Ипре | |||
| Основной конфликт: Первая мировая война | |||
 Австралийские артиллеристы в лесу Шато. 29 октября 1917 года. | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место |
50°54′01″ с. ш. 3°01′16″ в. д. / 50.90028° с. ш. 3.02111° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=50.90028&mlon=3.02111&zoom=14 (O)] (Я)Координаты: 50°54′01″ с. ш. 3°01′16″ в. д. / 50.90028° с. ш. 3.02111° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=50.90028&mlon=3.02111&zoom=14 (O)] (Я) | ||
| Итог |
Войскам Антанты не удалось прорвать фронт | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Битва при Пашендейле (третья битва при Ипре) (11 июля — 10 ноября 1917 года) — одно из крупнейших сражений Первой мировой войны между союзными (под британским командованием) и германскими войсками. Сражение состояло из ряда отдельных боевых операций, продолжавшихся с июля 1917 года до ноября 1917 года. Сражение велось на территории Бельгии в районе деревни Пашендейль, близ города Ипр в Западной Фландрии.
Операция под Пашендейлем имела ряд стратегических задач. Главной задачей было уничтожение баз германских подводных лодок на побережье Северного моря и тем самым нанесение серьёзного удара по плану неограниченной подводной войны.
В ходе наступления британские войска множество раз предпринимали попытки прорвать германский фронт в районе Пашендейля. Однако им так и не удалось добиться прорыва германского фронта в намеченных местах. Сражение продолжалось с июля 1917 года и завершилось 6 ноября 1917 года, когда канадским войскам удалось захватить деревню Пашендейль.
Битва при Пашендейле стала символом солдатского страдания в ужасных условиях. Сражения проходили в болотистой местности, к тому же лето 1917 года выдалось холодным и дождливым. Войска с обеих сторон фактически «утонули в грязи» Пашендейля. Битва при Пашендейле унесла сотни тысяч жизней. Союзники понесли большие потери, сумев продвинуться лишь на несколько километров. Однако многие историки подчёркивают важную роль битвы при Пашендейле, поскольку она усовершенствовала наступательную тактику союзников и позволила в конечном итоге завершить войну в 1918 году.
Цифры потерь вызывают споры до сих пор. Однако известно, что сотни тысяч человек были убиты и ранены с обеих сторон.
Содержание
Перед наступлением
Общее положение на фронте в 1917 году
План кампании на 1917 год страны Антанты приняли в конце 1916 года, на конференции в Шантильи. Этот план предполагал одновременное наступление союзных армий на трёх главных театрах боевых действий (Западном, Восточном и Итальянском) и окончательный разгром войск Центральных держав. В начале 1917 года на союзной конференции в Риме, премьер-министр Великобритании Ллойд-Джордж предложил передать англо-французскую артиллерию на Итальянский фронт, чтобы добиться максимального эффекта от наступления в районе Изонцо. Однако эта инициатива не была принята из-за противодействия французской делегации.
Новый главнокомандующий французской армии генерал Робер Нивель настаивал на решительном наступлении на Западном фронте. По его плану решительные удары англо-французских войск должны были привести к прорыву германского фронта и разгрому противника. Основная нагрузка в предстоящем наступлении ложилась на французские войска, поэтому британское командование приняло решение провести отдельную наступательную операцию в районе Ипра.
Наступление Нивеля провалилось, прорвать фронт не удалось, союзники понесли тяжёлые потери, а сам Нивель за провал операции был смещён с поста главнокомандующего французской армии. К январю 1917 года генерал Хейг принял решение о проведении наступательной операции во Фландрии. Британское командование рассчитывало прорвать фронт и уничтожить базы немецких подводных лодок, которые вели неограниченную подводную войну.
После провала французского наступления французская армия не была готова проводить какие-либо активные действия, и в этих условиях кабинет министров Великобритании окончательно одобрил план Хейга по наступлению во Фландрии.
По плану британского командования главными задачами наступления были прорыв фронта, захват хребта Пашендейль, прибрежных дюн и уничтожение баз германских подводных лодок на бельгийском побережье. Неограниченная подводная война наносила большой урон союзникам, особенно Британской империи, поэтому эта задача считалась важнейшей для войск союзников в кампании 1917 года на Западном фронте.
Общее положение в районе Ипра
Линия фронта в районе Ипра стабилизировалась в конце 1914 года, после Фландрского сражения. Ипр оставался в руках Антанты, германские войска же расположились на хребтах к югу от города, на востоке хребтов было меньше, а с севера германские части располагались на равнине. Это делало невозможным разведку германских позиций.
Германское командование понимало, что атака во Фландрии весьма вероятна. Поэтому здесь были созданы сильные оборонительные позиции. Число германских линий обороны доходило до пяти. Позиции были хорошо защищены колючей проволокой.
Особенностью района Ипра были грязи. Помимо хребтов, основная часть территории лежала ниже уровня моря. Болотистые равнины простирались на многие десятки километров. Болота покрывали большую часть территории района Пашендейль. Помимо этого, лето 1917 года было не совсем благоприятным для ведения боевых действий. Часто шли дожди, в июле и августе часто грозовые. Большинство дней были пасмурными, грязь стала «символом» битвы при Пашендейле.
Эти сложные погодные условия стали определяющими факторами, которые не позволили британским войскам выполнить главные задачи.
Силы сторон
После окончательного решения о проведении наступления во Фландрии, британское командование начало подготовку к операции. По плану главный удар по позициям противника наносился в направлении Ипр, Пелькапель, Пашендейль, участок прорыва был около 4 км. Главную ударную роль в этом прорыве играла 5-я английская армия, которая имела в своём составе четыре корпуса (9 дивизий). 5-ю армию поддерживала 2-я английская армия, имевшая три корпуса (5 дивизий), а также и 1-я французская армия в составе одного корпуса из двух дивизий.
Войска союзников на участке предполагаемого прорыва были хорошо укомплектованы техникой и различным вооружением. Только британские войска имели в своём составе 3594 орудия, из них 1327 тяжёлых. Британцы имели 548 самолётов (из них 230 истребителей), французы — 200 самолётов (из них 100 истребителей). Важнейшая роль в предстоящей операции отводилась танкам, в войсках союзников их насчитывалось 216 единиц. Они были распределены небольшими группами между атакующими дивизиями 5-й армии.
На этом участке фронта оборону занимала 4-я германская армия. Германские войска сильно уступали войскам Антанты на данном участке фронта. Против 5-й английской армии, германское командование выставило 13 дивизий (5 на линии фронта, 4 в ближайшем резерве и 4 в стратегическом резерве). Против французского корпуса, германцы выставили 2 дивизии (одна находилась в резерве). Германские войска имели 1556 орудий всех видов, из которых 737 (из них 345 тяжёлых) орудий были сосредоточены против 5-й английской армии. Также, авиация немецких войск насчитывала около 600 самолётов.
Также, после Мессинской битвы у германцев было время усовершенствовать свои оборонительные позиции в районе Ипра. Германский специалист по оборонительным сооружениям полковник фон Лоссберг (начальник штаба 4-й германской армии) принялся энергично укреплять германскую оборону. Помимо существующих 4-х линий обороны, было создана ещё одна. Значительно увеличено количество пулемётных точек. Все эти меры дали свои результаты уже вскоре, после начала союзными войсками операции в районе Ипра.
Мессинское сражение
Мессинская операция являлась подготовительной операцией перед крупномасштабным наступлением в районе Ипра, с целью срезать 15-километровый выступ германцев, вдававшийся в английскую оборону и улучшить своё стратегическое положение. Мессинский хребет мог стать большой угрозой для английского наступления в район Пашендейля, потому что с этих позиций германцы могли нанести контрудар, поэтому было решено перед основным наступлением ликвидировать германские позиции в районе Мессин. Германцы имели в районе хребта Мессин всего 5 дивизий. Задачей английской армии было захватить возвышенности и линии окопов. В наступлении также принимали участие около 300 аэропланов и более 80 танков. Также англичане, тщательно изучив структуру почвы атакуемого сектора, ещё в 1916 году начали подготовительные работы и за 15 месяцев заложили свыше 20 гигантских туннелей под вторым уровнем грунтовых вод в пласте голубой глины. Эти туннели англичане минировали, вынутый грунт маскировался, чтобы германские самолёты не заметили его.
В конце мая англичане произвели взрывы заложенной взрывчатки. Первая и вторая линия обороны были уничтожены. 7 июня в атаку перешли танки и пехота, которые прорвали германскую оборону. Германские солдаты, деморализованные этими взрывами, не смогли оказать достойного сопротивления наступавшей английской пехоте. В ходе наступления англичане захватили в плен 7200 солдат и 145 офицеров, а также большое количество пулемётов. Операция завершилась 14 июня 1917 года. Удачная операция значительно улучшила стратегическое положение британских войск перед главным наступлением на Пашендейль.
Июль-август
В июле британское командование приступило к началу операции по прорыву фронта в районе Пашендейля. Для этого английское командование ставит первостепенную задачу — захватить германские позиции вдоль реки Изер. В этот район англичане стали стягивать артиллерию. После четырёхдневной бомбардировки немецких позиций германское командование стало отводить свои войска на более укреплённые рубежи обороны, опасаясь внезапной крупномасштабной атаки англичан.
Впервые 13 июля немцы применили иприт (снаряды «жёлтый крест»). Это вещество представляло собой жидкость, которая, попадая на кожу человека, причиняла серьёзный вред. Иприт, испаряясь, поражал лёгкие, глаза. Заболевания часто оканчивались смертельным исходом. После атаки 13 июля британцы потеряли 2143 человека, из них 66 человек умерло. Германцы применяли иприт до сентября 1917 года. Потери союзников от нового отравляющего вещества в восемь раз превосходили потери, причинённые всеми другими газами.
27 июля союзные войска сумели преодолеть реку Изер, однако германские позиции здесь были уже пусты. Германское командование учло опыт предыдущих артиллерийских бомбардировок и переместило позиции своей артиллерии вглубь обороны. Это сделало её недосягаемой для артиллерии англичан, которой весьма трудно было продвигаться вслед за пехотой по изрытой снарядами местности. Несмотря на огромные потери, германцам удалось сдержать натиск англичан.
Битва на хребте Пилкем (31 июля)
31 июля союзные войска перешли в атаку в районе хребта Пилкем. Наступавшие сумели продвинуться на 1,8 км. Однако в этом сражении союзники понесли тяжёлые потери — около 32 тысяч убитыми, ранеными, пленными и пропавшими без вести. Большие потери англичан свидетельствовали об улучшении германской обороны. Германцы наносили чувствительные контрудары по прорвавшимся британским войскам. Однако германская армия также понесла большие потери, в основном, из-за ударов британской артиллерии.
Битва при Лангемарке (16-18 августа)
С 16 по 18 августа происходили ожесточённые бои за селение Лангемарк, которое британцам всё же удалось захватить. Условия ведения боевых действий в районе Пашендейля были ужасными. Поскольку из-за частых артобстрелов дренажные каналы в этом районе были разрушены, вода заполнила большие болотистые низменности, к тому же в это время прошли сильнейшие ливни. Всё это превратило район боевых действий в огромные сплошные площади грязи и кратеры (от снарядов), заполненные водой.
В этих условиях солдатам приходилось мостить деревянные дорожки, чтобы не увязнуть в грязи. Однако часто солдаты, нагруженные различным снаряжением (до 45 кг), оказывались в грязи или в кратерах с водой, многие солдаты тонули. Деревья из-за постоянных обстрелов представляли собой голые стволы, без веток и листвы.
Сентябрь
После того как 5-я британская армия не добилась значительных успехов на участке прорыва, командующий британскими войсками генерал Хейг решил перенести направление главного удара. Британское командование решило нанести удар на юго-восток, вдоль южной половины хребта Пашендейль. Основная роль в новом наступлении ложилась на 2-ю британскую армию, под командованием генерала Герберта Плюмера. Британцы были намерены нанести мощный удар по обороне противника с целью прорыва фронта.
Битва при Мененской дороге (20-25 сентября)
Для нового наступления британское командование сосредоточило на дороге на Менен 1295 орудий. После мощной артиллерийской подготовки 20 сентября британские войска перешли в атаку. Наступавшие сумели застать германские войска врасплох и продвинуться на 1,4 км вперёд. Однако британские войска понесли большие потери — 21 тысячу убитыми и ранеными.
Мощная артиллерийская подготовка и последующая атака англичан стали полной неожиданностью для германского командования. Это сражение показало, что даже при хорошо укреплённых позициях, германцы не всегда могут отражать атаки британской армии.
Битва при Многоугольной Роще (26 сентября — 3 октября)
После сражения при Мененской дороге германское командование внесло изменения в оборонительную тактику, было увеличено число войск на линиях обороны. Однако увеличение числа войск на линиях фронта привело к увеличению числа потерь германских войск во время артиллерийских подготовок союзников.
С 26 сентября британские войска начали атаки на Многоугольную Рощу (небольшой лес между Ипром и Зоннебеке), где к 3 октября сумели добиться успеха и выбить немцев оттуда. В ходе этих боев союзники потеряли 30 тысяч убитыми, ранеными и пленными. Захват Многоугольной Рощи потребовал от британского командования захвата хребта Пашендейль.
Итоги битвы под Пашендейлем
Недоучёт природных условий сыграл немалую роль в данной операции. Танки, как новый вид оружия, разочаровали английскую пехоту. Хотя отдельные машины весьма успешно вели бои, но большинство их не смогло преодолеть естественных препятствий и завязло в болотах, став мишенью для германской артиллерии. Болота стали таким образом «танковыми кладбищами». Главная же причина неудачного действия танков состояла в том, что они были разбросаны, разделены между атакующими частями английской армии. Этим воспользовались германцы. Они пропускали танки и вели борьбу только с пехотой наступающих войск.
Неудачный опыт Пашендейля заставил английское командование быть более осмотрительным в подготовке и проведении военных операций.
Битва под Пашендейлем в культуре и искусстве
- В 13-м студийном альбоме британской хеви-метал-группы Iron Maiden присутствует композиция Paschendale, описывающая события сражения.
- Песня The Price of a Mile шведской пауэр-метал группы Sabaton посвящена битве при Пашендейле.
- В 2008 году канадский режиссёр Пол Гросс снял художественный фильм Passchendaele, сюжет которого разворачивается во время битвы при Пашендейле.
- В 2009 году голландская дэт-металлическая группа God Dethroned выпустила альбом Passiondale, полностью посвященный битве при Пашендейле.
- В 2010 году режиссёр Джереми Симс снял художественный фильм Beneath Hill 60, сюжет которого разворачивается во время одной из битв при Пашендейле.
Напишите отзыв о статье "Битва при Пашендейле"
Литература
- Вержховский Д. В. Первая мировая война 1914—1918. — М.: Наука, 1954. — 203 с.
- Зайончковский А. М. [militera.lib.ru/h/zayonchkovsky1/ Первая мировая война]. — СПб.: Полигон, 2000. — 878 с. — ISBN 5-89173-082-0.
- [militera.lib.ru/h/ww1/ История Первой мировой войны 1914—1918 гг.] / под редакцией И. И. Ростунова. — М.: Наука, 1975. — Т. 2. — 608 с.
- Джон Киган. Первая мировая война. — М.: АСТ, 2004. — 576 с. — 4000 экз. — ISBN 5-170-12437-6.
- Бэзил Лиддел Гарт. 1914. Правда о Первой мировой. — М.: Эксмо, 2009. — 480 с. — (Перелом истории). — 4300 экз. — ISBN 978-5-699-36036-9.
Ссылки
-
Третья битва при Ипре: тематические медиафайлы на Викискладе
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Битва при Пашендейле
В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.
В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему всё думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется итти впереди войск.
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно белым морем. Ничего не было видно в той лощине налево, куда спустились наши войска и откуда долетали звуки стрельбы. Над высотами было темное, ясное небо, и направо огромный шар солнца. Впереди, далеко, на том берегу туманного моря, виднелись выступающие лесистые холмы, на которых должна была быть неприятельская армия, и виднелось что то. Вправо вступала в область тумана гвардия, звучавшая топотом и колесами и изредка блестевшая штыками; налево, за деревней, такие же массы кавалерии подходили и скрывались в море тумана. Спереди и сзади двигалась пехота. Главнокомандующий стоял на выезде деревни, пропуская мимо себя войска. Кутузов в это утро казался изнуренным и раздражительным. Шедшая мимо его пехота остановилась без приказания, очевидно, потому, что впереди что нибудь задержало ее.
– Да скажите же, наконец, чтобы строились в батальонные колонны и шли в обход деревни, – сердито сказал Кутузов подъехавшему генералу. – Как же вы не поймете, ваше превосходительство, милостивый государь, что растянуться по этому дефилею улицы деревни нельзя, когда мы идем против неприятеля.
– Я предполагал построиться за деревней, ваше высокопревосходительство, – отвечал генерал.
Кутузов желчно засмеялся.
– Хороши вы будете, развертывая фронт в виду неприятеля, очень хороши.
– Неприятель еще далеко, ваше высокопревосходительство. По диспозиции…
– Диспозиция! – желчно вскрикнул Кутузов, – а это вам кто сказал?… Извольте делать, что вам приказывают.
– Слушаю с.
– Mon cher, – сказал шопотом князю Андрею Несвицкий, – le vieux est d'une humeur de chien. [Мой милый, наш старик сильно не в духе.]
К Кутузову подскакал австрийский офицер с зеленым плюмажем на шляпе, в белом мундире, и спросил от имени императора: выступила ли в дело четвертая колонна?
Кутузов, не отвечая ему, отвернулся, и взгляд его нечаянно попал на князя Андрея, стоявшего подле него. Увидав Болконского, Кутузов смягчил злое и едкое выражение взгляда, как бы сознавая, что его адъютант не был виноват в том, что делалось. И, не отвечая австрийскому адъютанту, он обратился к Болконскому:
– Allez voir, mon cher, si la troisieme division a depasse le village. Dites lui de s'arreter et d'attendre mes ordres. [Ступайте, мой милый, посмотрите, прошла ли через деревню третья дивизия. Велите ей остановиться и ждать моего приказа.]
Только что князь Андрей отъехал, он остановил его.
– Et demandez lui, si les tirailleurs sont postes, – прибавил он. – Ce qu'ils font, ce qu'ils font! [И спросите, размещены ли стрелки. – Что они делают, что они делают!] – проговорил он про себя, все не отвечая австрийцу.
Князь Андрей поскакал исполнять поручение.
Обогнав всё шедшие впереди батальоны, он остановил 3 ю дивизию и убедился, что, действительно, впереди наших колонн не было стрелковой цепи. Полковой командир бывшего впереди полка был очень удивлен переданным ему от главнокомандующего приказанием рассыпать стрелков. Полковой командир стоял тут в полной уверенности, что впереди его есть еще войска, и что неприятель не может быть ближе 10 ти верст. Действительно, впереди ничего не было видно, кроме пустынной местности, склоняющейся вперед и застланной густым туманом. Приказав от имени главнокомандующего исполнить упущенное, князь Андрей поскакал назад. Кутузов стоял всё на том же месте и, старчески опустившись на седле своим тучным телом, тяжело зевал, закрывши глаза. Войска уже не двигались, а стояли ружья к ноге.
– Хорошо, хорошо, – сказал он князю Андрею и обратился к генералу, который с часами в руках говорил, что пора бы двигаться, так как все колонны с левого фланга уже спустились.
– Еще успеем, ваше превосходительство, – сквозь зевоту проговорил Кутузов. – Успеем! – повторил он.
В это время позади Кутузова послышались вдали звуки здоровающихся полков, и голоса эти стали быстро приближаться по всему протяжению растянувшейся линии наступавших русских колонн. Видно было, что тот, с кем здоровались, ехал скоро. Когда закричали солдаты того полка, перед которым стоял Кутузов, он отъехал несколько в сторону и сморщившись оглянулся. По дороге из Працена скакал как бы эскадрон разноцветных всадников. Два из них крупным галопом скакали рядом впереди остальных. Один был в черном мундире с белым султаном на рыжей энглизированной лошади, другой в белом мундире на вороной лошади. Это были два императора со свитой. Кутузов, с аффектацией служаки, находящегося во фронте, скомандовал «смирно» стоявшим войскам и, салютуя, подъехал к императору. Вся его фигура и манера вдруг изменились. Он принял вид подначальственного, нерассуждающего человека. Он с аффектацией почтительности, которая, очевидно, неприятно поразила императора Александра, подъехал и салютовал ему.
