Битва при Аазазе
| Битва при Аазазе | |||
| Основной конфликт: Сражение в рамках крестовых походов | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место |
Окрестности Аазаза | ||
| Итог |
Победа крестоносцев | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Битва при Аазазе — сражение между крестоносцами и сельджуками. Состоялось 11 июня 1125 года.
Содержание
Предпосылки
В 1118 году Жослен де Куртене, граф Эдессы, захватил у Иль-Гази, атабека Алеппо, Аазаз — город на севере Сирии. В июне следующего года крестоносцы под предводительством Рожера Салернского, регента Антиохии, потерпели поражение в битве на Кровавом поле, а 18 апреля 1123 года, на пути в Эдессу был захвачен в плен Балдуин II, король Иерусалима. 19 октября 1124 года Балдуин, которого после года, проведенного в темнице Харпута, удалось выкупить за огромную сумму в 80 000 динаров, немедленно осадил Алеппо .
Битва
На помощь Алеппо двинулся Бурзуки, атабек Мосула. Под его натиском крестоносцы были вынуждены снять осаду и отступить. Затем Бурзуки осадил Зердану на территории Эдесского графства. Балдуин II, армянский князь Левон I[1], Жослен I и Понс, граф Триполи, с отрядом из 1100 рыцарей и 2000 пехотинцев столкнулись с Бурзуки, армия которого намного превосходила по численности силы крестоносцев, у Аазаза.
Когда Бурзуки расположился лагерем, Балдуин изобразил отступление и завлек сельджуков на открытое пространство в окрестностях города. Между армиями завязался долгий и кровопролитный бой, в котором сельджуки потерпели поражение. Добыча, захваченная в лагере побежденных, позволила Балдуину выкупить многих пленников, находившихся в руках мусульман — в том числе был освобожден будущий граф Эдессы Жослен II.
Последствия
Победа при Аазазе позволила крестоносцам частично восстановить влияние в регионе, утраченное при поражении в битве на Кровавом поле в июне 1119 года. В 1128 году силы Алеппо и Мосула объединились под властью сильного военачальника Занги, и крестоносцы постепенно потеряли контроль над территориями северной Сирии.
Напишите отзыв о статье "Битва при Аазазе"
Примечания
- ↑ Княжество Рубенидов Киликии в международных отношениях на Ближнем Востоке в 20-30е годы XII в. //Византийский временник //Институт истории // том 55; стр-ца 167; — 1994 г. [www.hist.msu.ru/Byzantine/BB%2055_1%20%281994%29/BB%2055_1%20%281994%29%20171.pdf]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Битва при Аазазе
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
