Битва при Агер Фалерне

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Битва при Агер Фалерне
Основной конфликт: Вторая Пуническая война

Места важнейших сражений второй Пунической войны
Дата

лето 217 года до н. э.

Место

гора Калликула (Кампания), Италия

Итог

победа карфагенян

Противники
Карфаген Римская республика
Командующие
Ганнибал Барка Квинт Фабий Максим Веррукоз
Силы сторон
2 000 пехотинцев,
2 000 быков и волов ,
2 000 защитников лагеря
4 000 пехотинцев + резервы
Потери
незначительные 1 000+

Битва при Агер Фалерне — сражение в 217 году до н. э. между римской и карфагенской армиями в ходе второй Пунической войны.





Предыстория

После поражения при Тразименском озере и гибели консула Гая Фламиния римляне решили выбрать диктатора (верховного властителя, назначаемого в критических для Рима случаях, который обладал всей полнотой военной и гражданской власти) . Им стал Квинт Фабий Максим. Сенат постановил, чтобы Фабий взял войско от консула Сервилия и набрал ещё столько солдат, сколько сочтёт нужным. Фабий добавил два легиона и двинулся настречу Ганнибалу.

В борьбе с Ганнибалом он принял другую тактику, нежели его предшественники. Он планировал не вступать в сражение с карфагенянами, а изматывать их в мелких сражениях. Ганнибал построил своё войско к бою, но Фабий и не думал принимать битву. Тогда Ганнибал понял, что имеет дело с другим полководцем, чем те, которые были разгромлены им при Тицине, Треббии и Тразименском озере. Происходили лишь небольшие стычки, когда карфагеняне нападали на римлян, шедших за дровами или кормом для лошадей. Однако такая тактика вызывала гнев у помощника Фабия — начальника конницы Марка Минуция Руфа. Тот считал, что Фабий не даёт Ганнибалу сражения из-за трусости и лени.

Ганнибал получил известие, что некоторые кампанцы (жители Кампании) хотят перейти на сторону карфагенян, как только Ганнибал придёт к ним. Ганнибал не очень поверил этому, но двинулся поближе к Кампании — к городу Казин, чтобы захватить Казинский перевал и отрезать римлян от их кампанских союзников. Но проводник не расслышал слов Ганнибала: вместо «Казин» ему послышалось «Казилин[en]». Так Ганнибал прошёл Казинский перевал и оказался южнее него, у города Казилин. Но Казилин находится в речной долине, окружённой со всех сторон горами. Войско Ганнибала стало грабить и опустошать Кампанию. В войске росло недовольство, подогреваемое Марком Минуцием. Но Фабий стоял на своём. А между тем приближалась зима и в армии Ганнибала возник вопрос о продовольствии и зимних квартирах. Продовольствия в опустошённой Кампании уже не осталось.

Фабий занял перевал у города Казилин с намерением воспрепятствовать Ганнибалу вернуться обратно, на зимние квартиры. На перевале он оставил 4 000 солдат, а сам расположился на высотах вдоль реки. Затем он ударил в тыл карфагенянам и привёл их в смятение.

Прорыв

Ганнибал понял, что он в ловушке. Позиция римлян в Казилине была неприступной. Тогда он решил прибегнуть к хитрости. Он велел согнать отовсюду быков и волов. Был наготовлен сухой хворост и привязан к рогам. Далее быков погнали к перевалу, занятому римлянами. Тогда хворост был подожжён и когда огонь добрался до мяса, быки вне себя от боли ринулись на перевал. Караульному отряду римлян показалось, что это вражеская армия бежит на них с факелами. Между тем огни появились и сбоку, и сзади от караульных, и они подумали, что окружены. Караульные решили отступить, им попался отряд карфагенской лёгкой пехоты и римляне понесли большие потери, прежде чем добрались до лагеря Фабия. В это же время Ганнибал беспрепятственно провёл армию через перевал.

Итоги

Таким образом, Ганнибал сумел вырваться из ловушки, не потеряв ни одного человека. Погоня оказалась безуспешной. На Фабия вновь обрушился шквал критики. Тем не менее Фабий продолжал придерживаться своей прежней тактике, находясь слева от Ганнибала и заслоняя путь на Рим.

Напишите отзыв о статье "Битва при Агер Фалерне"

Литература

Отрывок, характеризующий Битва при Агер Фалерне

Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.


Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.

Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.