Битва при Айн-Джалуте

Битва при Айн-Джалуте
Основной конфликт: Ближневосточный поход монголов
Дата	3 сентября 1260 года
Место	Эйн-Харод (Эйн-Джалут) близ г. Бейт-Шеан (Израиль).
Итог	Победа мамлюков
Противники
Мамлюки Египта и Сирии Курды-шахразури Айюбиды Хамы Бедуины Монголы Киликийские армяне Грузины Айюбиды Хомса и Баниаса
Командующие
Кутуз Бейбарс I Балабан ар-Рашиди Сункур ар-Руми аль-Мансур из Хамы Китбука † Байдар аль-Ашраф Муса из Хомса ас-Саид Хасан из Баниаса
Силы сторон
? 10 — 20 тыс.
Потери
неизвестно неизвестно

Битва при Айн-Джалуте — сражение 3 сентября 1260 года между армией египетских мамлюков под командованием султана Кутуза и эмира Бейбарса и монгольским корпусом из армии Хулагу под командованием Китбука-нойона. Монголы были разгромлены, Китбука убит.

Место битвы — Изреельская долина близ источника Айн-Джалут (араб. «источник Голиафа»; ивр. Эйн-Харод), находящегося у северо-западного подножия хребта Гилбоа, к западу от деревни Гидона, примерно в 15 км к северо-западу от города Бейт-Шеан, Израиль (парк Мааян-Харод). В военной истории это место известно также столкновением между Салах ад-Дином и франками в сентябре 1183 года.

Предыстория

В 1253 на курултае в Монголии был решён вопрос о походе против исмаилитов-низаритов (ассасинов) Ирана и халифата Аббасидов. Командующим армии великий хан Мункэ назначил своего брата — Хулагу. Уже в 1253 в Кухистане (горы Эльбурс) действовал авангард под командованием Китбуки. Основная армия перешла Амударью в начале 1256 и в течение года ликвидировала расположенные в Западном Иране крепости низаритов. В феврале 1258 был взят Багдад — столица Аббасидского халифата, а затем (1260) — Халеб. Отряд под командованием Китбуки захватил Дамаск.

Весть о внезапной кончине великого хана Мункэ (1259) вынудила Хулагу с бóльшей частью войска вернуться в Иран. В Палестине остался корпус Китбуки. Отступая, Хулагу отправил посольство к мамлюкскому султану Кутузу в Каир со следующим ультиматумом:

Великий господь избрал Чингиз-хана и его род и [все] страны на земле разом пожаловал нам. Каждый, кто отвернулся от повиновения нам, перестал существовать вместе с жёнами, детьми, родичами, рабами и городами, как всем должно быть известно, а молва о нашей безграничной рати разнеслась подобно сказаниям о Рустеме и Исфендияре. Так что, ежели ты покорен нашему величеству, то пришли дань, явись сам и проси [к себе] воеводу, а не то готовься к войне

— Джами' ат-таварих

В ответ на это требование Кутуз, по инициативе Бейбарса, приказал казнить послов и готовиться к войне.

Накануне битвы

Возможные союзники монголов, христиане Палестины, неожиданно пришли на помощь мамлюкам. Жюльен Грёнье, граф Сидона, без повода и предупреждения напал на монгольский отряд. Мамлюкский корпус, вышедший из Египта 26 июля 1260 года, пройдя через Синайскую пустыню и сбив монгольский заслон у Газы, получил в христианской Акре отдых и продовольствие. Отдохнув под стенами гостеприимной крепости, мамлюки через территорию Иерусалимского королевства вышли в Галилею, в тыл монгольской армии.

Китбука находился в долине Бекаа, когда получил известие, что мамлюки вступили в Сирию и направляются на север. Он собрал свои войска, рассеянные по гарнизонам и пастбищам, выступил на юг и занял позицию близ Айн-Джалута. Выбор места для ожидания противника был логичен. Текущий вдоль северного подножия Гилбоа поток Вади (или Нар) Джалут мог предоставить водопой для лошадей, а окрестная долина — пастбища и простор для кавалерийской атаки. Монголы могли использовать близость горного хребта, чтобы укрепить свой фланг. Близлежащий холм Море (Гиват ха-Море) являлся отличным наблюдательным пунктом.

Силы сторон

Войска обеих сторон состояли преимущественно, если не исключительно, из конных лучников.

Монголы

Численность войск Китбуки была сравнительно невелика. Согласно сведениям Киракоса Гандзакеци, Хулагу оставил ему около 20 тысяч человек, по Гетуму Патмичу и Абу-ль-Фараджу, — 10 тысяч. Современный историк Р. Амитай-Прейсс оценивает монгольские силы в 10-12 тысяч, включавших, наряду с монгольской конницей, вспомогательные отряды из Киликийской Армении (500 человек, по Смбату), Грузии, а также местных войск, ранее служивших сирийским айюбидам. На стороне монголов выступали и айюбидские правители аль-Ашраф Муса из Хомса и ас-Саид Хасан из Баниаса.

Мамлюки

Точная численность египетской армии неизвестна. Позднейший персидский историк Вассаф говорит о 12 тысячах воинов, но поскольку источник его сведений неизвестен, они не вызывают доверия. Скорее всего в распоряжении Кутуза были бо́льшие силы (по мнению Р. Ирвина, его армия могла насчитывать до 100 тысяч человек), но мамлюки были немногочисленным корпусом элитных войск, а основную часть составляли слабо экипированные египетские воины (аджнад), а также бедуины и лёгкая туркменская кавалерия. К мамлюкскому султану присоединились также курды-шахразури, бежавшие от армии Хулагу сначала в Сирию, а затем в Египет, и айюбидский правитель Хамы аль-Мансур. Арабский летописец Бейбарс аль-Мансури (ум. 1325) сообщает, что Кутуз «собрал [каждого] всадника и пешего воина (аль-фарис ва-ль-раджиль) среди бедуинов (аль-урбан) и других». Однако участие в битве пехоты не подтверждается другими источниками. Вероятно, выражение аль-фарис ва-ль-раджиль использовалось автором в переносном смысле — «всеобщий сбор» . Четыре арабских источника упоминают об использовании египетской армией в сражении небольших пороховых пушек .

Ход сражения

Утром 3 сентября 1260 года н. э. / 25 рамадана 658 г. х. две армии сошлись у Айн-Джалута. Мамлюки выдвинулись первыми, но были упреждены атакой монголов. Кутуз, чьи лидерские качества и смелость отмечены в мамлюкских источниках, сохранил хладнокровие, когда левый фланг его армии готов был дрогнуть, и возглавил контратаку, которая, по-видимому, привела к победе. Важную роль сыграло неожиданное отступление сирийских мусульман, сражавшихся в войске монголов, приведшее к образованию бреши в их рядах. Бейбарс ложным отступлением завлёк Китбуку в засаду, где на него с трёх сторон ударили мамлюки. Монгольская армия потерпела поражение, Китбука попал в плен и был казнён.

Последствия. Историческое значение

Хотя наступление монголов в Палестине было остановлено, а мамлюки заняли Сирию, битва при Айн-Джалуте не имела решающего значения в долгосрочной перспективе. Война между Мамлюкским султанатом и государством Хулагуидов, основанным Хулагу, затянулась на годы. Монгольские войска возвращались в Сирию в 1261, 1280, 1299, 1301 и 1303 годах. Однако битва имела огромный психологический эффект: миф о непобедимости монгольской армии в поле пошатнулся, если не был развеян совсем; военный престиж мамлюков-бахритов был подтверждён, как и ранее, в битве при Мансуре против крестоносцев (1250).

По сведениям Макризи, Бейбарс, став султаном, приказал воздвигнуть в Айн-Джалуте памятник, известный как Машхад ан-наср — «Памятник победы» .

Отражение в культуре

В кинематографе

• Битва при Айн-Джалуте показана в фильме «Султан Бейбарс» 1989 г.

Библиография

Источники

• Киракос Гандзакеци. [www.vostlit.info/Texts/rus8/Gandzakeci/frametext5.htm История Армении] / Перевод с древнеармянского, предисловие и комментарий Л. А. Ханларян. — М.: Наука, 1976.
• Рашид ад-Дин. [www.vostlit.info/Texts/rus16/Rasidaddin_4/frametext2.html Сборник летописей] / Перевод А. К. Арендса. — М., Л.: Издательство АН СССР, 1946. — Т. 3.
• Смбат Спарапет. [www.vostlit.info/Texts/rus9/Smbat_Sparapet/frametext4.htm Летопись] / Пер. А. Г. Галстяна. — Ереван: Айастан, 1974. — С. 134—135.

Литература

• Гумилёв Л. Н. [gumilevica.kulichki.net/SIK/sik03f.htm#sik03chapter09-3 Поиски вымышленного царства (Легенда о «государстве пресвитера Иоанна»)]. — М.: Айрис-пресс, 2002. — 432 с. — (Библиотека истории и культуры). — ISBN 5-8112-0021-8.
• Amitai-Preiss R. [books.google.ru/books?id=H-k9oc9xsuAC&lpg=PP1&pg=PA82#v=onepage&q&f=false ‘Ayn Jalut] (англ.) // Medieval Islamic civilization, Volume 1. — Routledge, 2006. — P. 82-83. — ISBN 0415966906.
• Amitai-Preiss R. [books.google.ru/books?id=DFO-eV9cQ0sC&lpg=PP1&hl=ru&pg=PA26#v=onepage&q&f=false Mongols and Mamluks: the Mamluk-Īlkhānid War, 1260-1281]. — Cambridge: Cambridge University Press, 1995. — 272 p. — ISBN 0-521-46226-6.
• [www.google.com/books?id=BxRwJUrnr20C&lpg=PA351&dq=Ain%20Jalut&hl=ru&pg=PA351#v=onepage&q=Ain%20Jalut&f=false The Cambridge history of Iran]. — Cambridge: Cambridge University Press, 1968. — Т. 5: The Saljuq and Mongol Periods. — P. 351. — 762 p. — ISBN 521 06936 X.
• Grousset R. [books.google.fr/books?id=CHzGvqRbV_IC&lpg=PP1&hl=ru&pg=PA363#v=onepage&q&f=false The Empire of the Steppes: A History of Central Asia] = L’Empire des steppes, Attila, Gengis-Khan, Tamerlan. — Rutgers University Press, 1970. — 687 p. — ISBN 0813513049.
• Irwin R. [www.google.com/books?id=-jgOAAAAQAAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false The Middle East in the Middle Ages: the early Mamluk Sultanate 1250-1382]. — London: Croom Helm, 1986. — 180 p. — ISBN 0-7099-1308-7.

Ссылки

• [www.britannica.com/EBchecked/topic/46548/Battle-of-Ayn-Jalut Battle of ʿAyn Jālūt] (англ.). Encyclopædia Britannica. Проверено 23 апреля 2011. [www.webcitation.org/65WVffnav Архивировано из первоисточника 17 февраля 2012].
• Tschanz D. W. [www.saudiaramcoworld.com/issue/200704/history.s.hinge.ain.jalut.htm History’s Hinge: ‘Ain Jalut] (англ.). журнал Saudi Aramco World. Aramco Services Company (July/August 2007). Проверено 23 апреля 2011. [www.webcitation.org/65WVgUDwn Архивировано из первоисточника 17 февраля 2012].

Отрывок, характеризующий Битва при Айн-Джалуте

– C'est le doute qui est flatteur! – сказал l'homme a l'esprit profond, с тонкой улыбкой. [Сомнение лестно! – сказал глубокий ум,]
– Il faut distinguer entre le cabinet de Vienne et l'Empereur d'Autriche, – сказал МorteMariet. – L'Empereur d'Autriche n'a jamais pu penser a une chose pareille, ce n'est que le cabinet qui le dit. [Необходимо различать венский кабинет и австрийского императора. Австрийский император никогда не мог этого думать, это говорит только кабинет.]
– Eh, mon cher vicomte, – вмешалась Анна Павловна, – l'Urope (она почему то выговаривала l'Urope, как особенную тонкость французского языка, которую она могла себе позволить, говоря с французом) l'Urope ne sera jamais notre alliee sincere. [Ах, мой милый виконт, Европа никогда не будет нашей искренней союзницей.]
Вслед за этим Анна Павловна навела разговор на мужество и твердость прусского короля с тем, чтобы ввести в дело Бориса.
Борис внимательно слушал того, кто говорит, ожидая своего череда, но вместе с тем успевал несколько раз оглядываться на свою соседку, красавицу Элен, которая с улыбкой несколько раз встретилась глазами с красивым молодым адъютантом.
Весьма естественно, говоря о положении Пруссии, Анна Павловна попросила Бориса рассказать свое путешествие в Глогау и положение, в котором он нашел прусское войско. Борис, не торопясь, чистым и правильным французским языком, рассказал весьма много интересных подробностей о войсках, о дворе, во всё время своего рассказа старательно избегая заявления своего мнения насчет тех фактов, которые он передавал. На несколько времени Борис завладел общим вниманием, и Анна Павловна чувствовала, что ее угощенье новинкой было принято с удовольствием всеми гостями. Более всех внимания к рассказу Бориса выказала Элен. Она несколько раз спрашивала его о некоторых подробностях его поездки и, казалось, весьма была заинтересована положением прусской армии. Как только он кончил, она с своей обычной улыбкой обратилась к нему:
– Il faut absolument que vous veniez me voir, [Необходимо нужно, чтоб вы приехали повидаться со мною,] – сказала она ему таким тоном, как будто по некоторым соображениям, которые он не мог знать, это было совершенно необходимо.
– Mariedi entre les 8 et 9 heures. Vous me ferez grand plaisir. [Во вторник, между 8 и 9 часами. Вы мне сделаете большое удовольствие.] – Борис обещал исполнить ее желание и хотел вступить с ней в разговор, когда Анна Павловна отозвала его под предлогом тетушки, которая желала его cлышать.
– Вы ведь знаете ее мужа? – сказала Анна Павловна, закрыв глаза и грустным жестом указывая на Элен. – Ах, это такая несчастная и прелестная женщина! Не говорите при ней о нем, пожалуйста не говорите. Ей слишком тяжело!


Когда Борис и Анна Павловна вернулись к общему кружку, разговором в нем завладел князь Ипполит.
Он, выдвинувшись вперед на кресле, сказал: Le Roi de Prusse! [Прусский король!] и сказав это, засмеялся. Все обратились к нему: Le Roi de Prusse? – спросил Ипполит, опять засмеялся и опять спокойно и серьезно уселся в глубине своего кресла. Анна Павловна подождала его немного, но так как Ипполит решительно, казалось, не хотел больше говорить, она начала речь о том, как безбожный Бонапарт похитил в Потсдаме шпагу Фридриха Великого.
– C'est l'epee de Frederic le Grand, que je… [Это шпага Фридриха Великого, которую я…] – начала было она, но Ипполит перебил ее словами:
– Le Roi de Prusse… – и опять, как только к нему обратились, извинился и замолчал. Анна Павловна поморщилась. MorteMariet, приятель Ипполита, решительно обратился к нему:
– Voyons a qui en avez vous avec votre Roi de Prusse? [Ну так что ж о прусском короле?]
Ипполит засмеялся, как будто ему стыдно было своего смеха.
– Non, ce n'est rien, je voulais dire seulement… [Нет, ничего, я только хотел сказать…] (Он намерен был повторить шутку, которую он слышал в Вене, и которую он целый вечер собирался поместить.) Je voulais dire seulement, que nous avons tort de faire la guerre рour le roi de Prusse. [Я только хотел сказать, что мы напрасно воюем pour le roi de Prusse . (Непереводимая игра слов, имеющая значение: «по пустякам».)]
Борис осторожно улыбнулся так, что его улыбка могла быть отнесена к насмешке или к одобрению шутки, смотря по тому, как она будет принята. Все засмеялись.
– Il est tres mauvais, votre jeu de mot, tres spirituel, mais injuste, – грозя сморщенным пальчиком, сказала Анна Павловна. – Nous ne faisons pas la guerre pour le Roi de Prusse, mais pour les bons principes. Ah, le mechant, ce prince Hippolytel [Ваша игра слов не хороша, очень умна, но несправедлива; мы не воюем pour le roi de Prusse (т. e. по пустякам), а за добрые начала. Ах, какой он злой, этот князь Ипполит!] – сказала она.
Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.


Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
26 февраля 1807 года, старый князь уехал по округу. Князь Андрей, как и большею частью во время отлучек отца, оставался в Лысых Горах. Маленький Николушка был нездоров уже 4 й день. Кучера, возившие старого князя, вернулись из города и привезли бумаги и письма князю Андрею.
Камердинер с письмами, не застав молодого князя в его кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что князь пошел в детскую.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.
– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…