Битва при Алкорасе
| Битва при Алкорасе | |||
| Основной конфликт: Реконкиста | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
Победа арагонцев | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Битва при Алкорасе (исп. Batalla de Alcoraz) — сражение, состоявшееся 15 ноября 1096 года между войсками арагонцев и альморавидскими войсками эмира Сарагосы аль-Мустаина[en] у города Алкорас, близ Уэски. Сражение закончилось победой христиан.
В 1094 году арагонская армия во главе с королем Санчо I осадили занятый мусульманами город Уэска и в течение года держали осаду. При осмотре городских укреплений Санчо был ранен стрелой, выпущенной со стены, эта рана вскоре привела к его смерти. Новый король Арагона, сын Санчо Педро I, вместе со своим братом инфантом Альфонсо, решил продолжать осаду. В 1096 году эмир Сарагосы Ахмед II аль-Мустаин решил прийти на выручку городу и двинулся во главе армии к Уэске.
На подходе к городу, в районе Алкороса, состоялось столкновение между армиями. После первоначального натиска мусульман арагонцы перешли в контратаку во главе с самим Педро I и отбросили армию аль-Мустаина, а вскоре заняли и Уэску.
Уже в XIII веке сформировалась легенда, согласно которой арагонцы смогли переломить ход сражения благодаря вмешательству Святого Георгия. Отрубленные головы четырех мусульманских правителей в тюрбанах, помещенные после битвы на флаг Святого Георгия (красный крест на белом поле), стали частью герба Арагона. Этот символ в таком виде был заимствован Сардинией.
Напишите отзыв о статье "Битва при Алкорасе"
Литература
- Zurita y Castro, Jerónimo. «Libro I, Cap. XXXI i Cap. XXXII». A: «Anales de la Corona de Aragón» , 1580.
- «Gran Enciclopedia Aragonesa», p. Alcoraz, Batalla de.
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Битва при Алкорасе
Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.
