Битва при Ахелое
| Битва при Ахелое | |||
| Основной конфликт: Византийско-болгарские войны | |||
 План битвы при Ахелое | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
Решающая победа болгар | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Битва при Ахелое (болг. Битка при Ахелой) — сражение 20 августа 917 года года между войсками Византийской империи и Первого Болгарского царства на поле между рекой Ахелой и городом Анхиало (современный Поморие). Сражение является одной из крупнейших битв европейского Средневековья. В нём приняли участие более 120 000 человек. Царь Симеон І одержал решительную победу и превратил Болгарию в гегемона в Юго-Восточной Европе.
Содержание
Предыстория
После возвращения к власти императрицы Зои в конце 913 года антиболгарские настроения в Константинополе усилились[1]. Правящие круги считали, что Болгарское государство и его правитель царь Симеон І угрожают устоям Византийской империи. Императрица Зоя и её окружение приняли решение о том, что Болгария должна быть уничтожена.
Подготовка
В июне 917 года Византия заключила мир с Арабским халифатом, что позволило мобилизовать ей все свои силы на войну против болгар. Византийская дипломатия попыталась создать широкую анти-болгарскую коалицию, ведя переговоры с сербами, мадьярами и печенегами. Царю Симеону удалось предотвратить этот союз. Сербов он подчинил, а печенегов и мадьяр привлёк на свою сторону[1].
Византийскую армию возглавил магистр Лев Фока, а флот — друнгарий (адмирал) Роман Лакапин. Болгарскую армию возглавлял лично царь Симеон І.
Сражение
Две армии встретились на поле между рекой Ахелой и городом Анхиало (совр. Поморие). В начале битвы болгары сделали ложное отступление. Когда византийцы увлеклись преследованием и утратили порядок, Симеон I бросил в атаку тяжёлую конницу. Вслед за этим всё болгарское войско перешло в контрнаступление. Оттеснённые к морю и атакованные с трёх сторон ромеи обратились в бегство.
Двадцатого августа пятого индикта у реки Ахелой разразилась битва между ромеями и болгарами. По неисповедимому и непостижимому суду Божию дрогнули ромеи всем венском, и начались бегство всеобщее и крик ужасающий; одних давили свои, других убивали враги, и случилось такое кровопролитие, какого не бывало от века. Лев же спасся бегством в Месемврию. В числе прочих были убиты в схватке и Константин Липе, и Иоанн Грапс, и много других архонтов.[2].
Напишите отзыв о статье "Битва при Ахелое"
Примечания
- ↑ 1 2 Иван Божилов. Цар Симеон Велики (893—927): Златният век на Средновековна България. — София: Издателство на Отечествения фронт, 1983.
- ↑ Продолжатель Феофана. Жизнеописания византийских царей, Книга VІ: Царствование Александра, сына Василия. — СПб.: Наука, 1992. — ISBN 5-02-028022-4.
Литература
- Иван Божилов. Цар Симеон Велики (893—927): Златният век на Средновековна България. — София: Издателство на Отечествения фронт, 1983.
- Иван Божилов, Васил Гюзелев. История на България в три тома. Том І. История на средновековна България VІІ—-ХІV век. — София: Издателска къща «Анубис», 1999.
- Продолжатель Феофана. Жизнеописания византийских царей (книга VІ: Царствование Александра, сына Василия).
Отрывок, характеризующий Битва при Ахелое
Пьер несколько раз пересаживался во время игры, то спиной, то лицом к Наташе, и во всё продолжение 6 ти роберов делал наблюдения над ней и своим другом.«Что то очень важное происходит между ними», думал Пьер, и радостное и вместе горькое чувство заставляло его волноваться и забывать об игре.
После 6 ти роберов генерал встал, сказав, что эдак невозможно играть, и Пьер получил свободу. Наташа в одной стороне говорила с Соней и Борисом, Вера о чем то с тонкой улыбкой говорила с князем Андреем. Пьер подошел к своему другу и спросив не тайна ли то, что говорится, сел подле них. Вера, заметив внимание князя Андрея к Наташе, нашла, что на вечере, на настоящем вечере, необходимо нужно, чтобы были тонкие намеки на чувства, и улучив время, когда князь Андрей был один, начала с ним разговор о чувствах вообще и о своей сестре. Ей нужно было с таким умным (каким она считала князя Андрея) гостем приложить к делу свое дипломатическое искусство.
Когда Пьер подошел к ним, он заметил, что Вера находилась в самодовольном увлечении разговора, князь Андрей (что с ним редко бывало) казался смущен.
– Как вы полагаете? – с тонкой улыбкой говорила Вера. – Вы, князь, так проницательны и так понимаете сразу характер людей. Что вы думаете о Натали, может ли она быть постоянна в своих привязанностях, может ли она так, как другие женщины (Вера разумела себя), один раз полюбить человека и навсегда остаться ему верною? Это я считаю настоящею любовью. Как вы думаете, князь?
– Я слишком мало знаю вашу сестру, – отвечал князь Андрей с насмешливой улыбкой, под которой он хотел скрыть свое смущение, – чтобы решить такой тонкий вопрос; и потом я замечал, что чем менее нравится женщина, тем она бывает постояннее, – прибавил он и посмотрел на Пьера, подошедшего в это время к ним.
– Да это правда, князь; в наше время, – продолжала Вера (упоминая о нашем времени, как вообще любят упоминать ограниченные люди, полагающие, что они нашли и оценили особенности нашего времени и что свойства людей изменяются со временем), в наше время девушка имеет столько свободы, что le plaisir d'etre courtisee [удовольствие иметь поклонников] часто заглушает в ней истинное чувство. Et Nathalie, il faut l'avouer, y est tres sensible. [И Наталья, надо признаться, на это очень чувствительна.] Возвращение к Натали опять заставило неприятно поморщиться князя Андрея; он хотел встать, но Вера продолжала с еще более утонченной улыбкой.
– Я думаю, никто так не был courtisee [предметом ухаживанья], как она, – говорила Вера; – но никогда, до самого последнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, – обратилась она к Пьеру, – даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous [между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]
Князь Андрей нахмурившись молчал.
– Вы ведь дружны с Борисом? – сказала ему Вера.
– Да, я его знаю…
– Он верно вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?
– А была детская любовь? – вдруг неожиданно покраснев, спросил князь Андрей.
– Да. Vous savez entre cousin et cousine cette intimite mene quelquefois a l'amour: le cousinage est un dangereux voisinage, N'est ce pas? [Знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость приводит иногда к любви. Такое родство – опасное соседство. Не правда ли?]
– О, без сомнения, – сказал князь Андрей, и вдруг, неестественно оживившись, он стал шутить с Пьером о том, как он должен быть осторожным в своем обращении с своими 50 ти летними московскими кузинами, и в середине шутливого разговора встал и, взяв под руку Пьера, отвел его в сторону.
– Ну что? – сказал Пьер, с удивлением смотревший на странное оживление своего друга и заметивший взгляд, который он вставая бросил на Наташу.
– Мне надо, мне надо поговорить с тобой, – сказал князь Андрей. – Ты знаешь наши женские перчатки (он говорил о тех масонских перчатках, которые давались вновь избранному брату для вручения любимой женщине). – Я… Но нет, я после поговорю с тобой… – И с странным блеском в глазах и беспокойством в движениях князь Андрей подошел к Наташе и сел подле нее. Пьер видел, как князь Андрей что то спросил у нее, и она вспыхнув отвечала ему.
Но в это время Берг подошел к Пьеру, настоятельно упрашивая его принять участие в споре между генералом и полковником об испанских делах.
