Сражение при Байлене

Сражение при Байлене (исп. Batalla de Bailén; фр. Bataille de Bailén), также Байленская капитуляция или Андухарская капитуляция — окружение у Байлена, города в испанской провинции Хаэн, на большой дороге из Мадрида в Кордову, Севилью и Кадис и последующая капитуляция французского войска под командованием генерала Дюпона, состоявшееся в период 16 — 23 июля 1808 года в ходе Пиренейских войн.

История

После занятия французскими войсками Мадрида, в конце мая 1808 года, французский генерал Дюпон с дивизиями генералов Барбу и Фрезия (7-8 тысяч человек), был послан из Мадрида в Андалусию для занятия Севильи и Кадиса. Во время всеобщего восстания испанцев против французского владычества к югу от Сьерры-Морены, и слабость собственных сил вынудили Дюпона сблизится с Мадридом. Отступив за реку Гвадалквивир он был вскоре усилен присланными к нему на подкрепление дивизиями генералов Веделя и Гобера, доведя численность войск до 22 тысяч. Угрожаемый с юга превосходящими испанскими силами генерала Кастаньоса Дюпон расположился для обороны с 3-мя дивизиями (Барбу, Фрезия и Веделя) на укрепленной переправе (Андухаре) через реку Гвадалквивир, а дивизию Гобера оставил в Байлене, в 7-и часах ходу в своем тылу для обеспечения сообщения с Мадридом. Бригада генерала Лиже-Белера наблюдала на левом фланге Дюпона за переправой через Гвадалквивир в Мендхибаре.

Ход сражения

16 июля Кастаньос с двумя дивизиями (Джонса и де-ла-Пена) произвел ложное наступление на центр и правый фланг Дюпона, а две другие свои дивизии (Рединга и Купиньи) численностью в 20 000 человек направил в обход его левого фланга в Мендхибар. Рединг и Купиньи с боем перешли Гвадалквивир и опрокинули как Лиже-Белера, так и подошедшего к нему на помощь Гобера, причем последний был ранен. Генерал Дюфур заступивший на место раненого Гобера, двинулся через Байлен к Гарроману, для обеспечения проходов через Сьерра-Морену.

Тем временем Ведель, посланный Дюпоном, чтобы опрокинуть переправившегося противника обратно за Гвадалквивир получил в Байлене ложное сообщение, будто бы испанцы направились к Санта-Каролине, местечку в 6 милях за Байленом, лежащему вблизи самих горных проходов и направился туда, чтобы предупредить появление неприятеля. Расположившись сам в Санта-Каролине, он послал Дюфура ещё далее, в Санта-Элену, местечко лежащее на вершине хребта Сьерра-Морена. Таким образом 22-х тысячный отряд Дюпона имея против себя превосходящие силы Кастаньоса оказался разделенным на две части, удаленные друг от друга на расстоянии двух переходов.

Окружение

Испанские генералы не замедлились воспользоваться этим. Рединг и Купиньи расположились при Байлене между Дюпоном и Веделем, отрезав их друг от друга. Дюпон до сих пор ожидавший главный удар противника в Андухаре наконец оценил опасность своего положения. В ночь с 18 на 19 июля он двинулся от Андухара к Байлену. Утром 19 июля он атаковал Рединга, расположившегося по другую сторону ручья Румблара, на плоской возвышенности, поросшей оливковыми деревьями. Узкая обрывистая дорога позволяла атаковать малыми частями при поддержке не более чем 1 орудия. Французы произвели 7 последовательных атак и несколько раз прорывали первую линию Рединга, но утомленные дальним переходом и палящим летним солнцем далее продвинутся не могли и каждый раз отбрасывались назад с большими потерями. При этом два полка швейцарской пехоты из состава корпуса Дюпона, бывшие раньше на службе Испании, снова перешли на её сторону. Дюпон надеялся, что Ведель услышав стрельбу двинется ему на помощь, но вместо этого к полудню в его тылу появились испанские легкие войска, а вскоре и дивизия де-ла-Пена, посланная вдогонку из занятого Кастаньосом Андухара. Окруженный превосходящими силами неприятеля и имея к тому моменту войск, способных сражаться, не более 2-х тысяч человек, Дюпон условился с Редингом о прекращении боевых действий и вступил с Кастаньосом посредством инженерного генерала Мареско в переговоры о заключении капитуляции.

Между тем Ведель, не имея в Санта-Каролине противника и слыша с утра сильную стрельбу со стороны Байлена, двинулся туда, выступив довольно поздно и медленно передвигаясь. Он атаковал дивизию Купиньи и опрокинул часть её войск, взяв в плен 1 батальон и 2 орудия. Но после объявления ему о перемирии вынужден был прекратить боевые действия. Слухи о переговорах и капитуляции побудили Веделя спасти окруженных соотечественников. Но угрозы Кастаньоса истребить окруженный отряд столь сильно подействовали на Дюпона, что он запретил Веделю атаковать испанцев. А после того, как Ведель отошел к Санта-Каролине, Дюпон приказал ему возвратится к Байлену, основываясь на том, что переговоры касались и войск Веделя.

Капитуляция

Устрашенный лежавшей на нём ответственности, Дюпон, не без отличия действовавший в 1805 году под Ульмом, вынужден был 23 июля заключить т. н. Байленскую или Андухарскую капитуляцию. Войска под его непосредственным командованием признавались военно-пленными и были отправлены в Кадис. Войска Веделя и Дюфура должны были быть разоружены и направлены к берегам Средиземного моря, где им должно было быть возвращено оружие, а сами они переправлены морем во Францию.

Но условия капитуляции были нарушены испанцами. Все войска без различия: как Дюпона (8000 человек), так и Веделя (9000 человек), в том числе и обер-офицеры, были направлены на понтоны в Кадис и ещё на пути туда претерпели сильные жестокости со стороны испанского населения. Во Францию морем были отпущены только генералы и штаб-офицеры. Там, виновники капитуляции Дюпон и Мареско подверглись справедливому гневу Наполеона: оба были преданы суду и содержались в заключении до самой реставрации Бурбонов.

Последствия капитуляции

Байленская капитуляция повернула в невыгодное русло положение дел французов в Испании. Она поколебала веру в непобедимость французов, способствовала усилению восстания в южно-испанских. провинциях, усилила власть верховной Севильской хунты и вынудила Жосефа Бонапарта (испанского короля) удалиться из Мадрида за Эбро, всего лишь спустя 10 дней после вступления в Мадрид.

Литература

• Байленская Андухарская капитуляция 22 июля 1808 г. // Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. В. Ф. Новицкого [и др.]. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1911—1915.</span>
• Энциклопедия военных и морских наук / Составлена под главной редакцией генерал-лейтенанта Г. А. Леера, заслуженного профессора Николаевской академии Генерального штаба. — СПб.: типография В. Безобразова и К°. — Т. 1.
• Военный энциклопедический лексикон (в 14 томах). Второе исправленное издание под общим руководством М. И. Богдановича. СПб, 1852—1858. Том 1.

Отрывок, характеризующий Сражение при Байлене

– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.


Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд.
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.
Проезжая между тех же рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» говорило лицо каждого солдата и офицера.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что он видел.
Выражение: «началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что нибудь там, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле среди гусар, казаков и адъютантов.
– Вот хочет сраженье посмотреть, – сказал Жерков Болконскому, указывая на аудитора, – да под ложечкой уж заболело.
– Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.
– Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)
В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро.
– Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор.
– Лепешки французские, – сказал Жерков.
– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.