Битва при Бриуэге

Битва при Бриуэге
Основной конфликт: Война за испанское наследство
Дата	8-9 декабря 1710 года
Место	Бриуэга, Гвадалахара, Испания
Итог	победа франко-испанских войск
Противники
Королевство Великобритания Королевство Франция Испанская империя
Командующие
Джеймс Стэнхоуп Луи Жозеф де Вандом
Силы сторон
4 000 10 000
Потери
600 убитыми, 3 400 ранеными и пленными 1 200 убитыми и ранеными

Би́тва при Бриуэ́ге состоялась 8 декабря 1710 года в ходе Войны за испанское наследство. Британский арьергард под командованием Джеймса Стэнхоупа, отступавший из Мадрида в Барселону, был окружен в районе города Бриуэга и разгромлен франко-испанской армией герцога де Вандома.

Подготовка

В 1710 году после победы в битве при Альменаре (27 июля) и в битве при Сарагосе (20 августа) армия эрцгерцога Карла заняла Мадрид во второй раз. 21 сентября Карл вошёл в Мадрид, рассчитывая сделать его своей столицей. Однако вторжение 1710 года оказалось повторением вторжения 1706 года: 23-тысячная армия солдат союзников сократилась на 2 000 в боях при Альменаре и Сарагосе. Войско сокращалось из-за постоянных стычек с партизанами и болезней. В свою очередь армия Бурбонов была быстро переорганизована знаменитым французским полководцем герцогом Вандомом, который прибыл в Испанию по просьбе Филиппа V и был назначен маршалом испанской армии. Испанские добровольцы и регулярные части были объединены с ирландской бригадой и французскими войсками, тайно находившимися на испанской службе.

Мадрид опустел, покинутый всеми, кроме самых бедных его жителей, и позиции союзников стали слишком уязвимыми. 9 ноября союзные войска оставили город и начали отступление в Каталонию. Оставив позади основную часть армии, эрцгерцога Карл с двумя тысячами гвардейцев поторопился в Барселону. Остальная часть армии была разделена на два отряда, чтобы солдат было проще прокормить. Генерал Гвидо Штаремберг шёл впереди с основной части армии из 12 000 солдат в одном дне пути перед британскими войсками — 5 000 солдат во главе с Джеймсом Стэнхоупом. Это разделение сил было замечено Вандомом и привело союзную армию к катастрофе.

Битва

Вандом отправился из Талаверы со своими войсками и начал преследовать отступающую британскую армию с невероятной скоростью. Армия была в пути днем и ночью. В своем стиле Вандом во главе кавалерии вброд пересек реку Энарес и за несколько дней обошёл Стэнхоупа, который находился в Бриуэге, с левого фланга. Стэнхоуп едва успел отправить гонца к Штарембергу, прежде чем Вандом окружил его армию вечером 8 декабря. На следующее утро город было блокирован со всех сторон.

Вандом дал приказ проломить стены Бриуэги с помощью тяжелой артиллерии и взорвать одни из ворот города. Начался пожар, уничтоживший британские запасы пороха. Затем разгорелось ожесточенное сражение на улицах: солдаты Вандома штурмовали город в штыковой атаке и занимали дом за домом. Британцы поджигали здания, захваченные солдатами, но это не помогало. Британский генерал Джеймс Стэнхоуп понял, что дальнейшее сопротивление приведёт только к бессмысленной бойне и принял требование о капитуляции на почетных условиях.

Последствия

Едва Вандом принял капитуляцию британцев, он узнал, что Штаремберг движется к Бриуэге на выручку Стэнхоупу. 10 декабря они встретились в кровопролитной битве при Вильявисьосе, после которой союзники продолжили отступление.

Британские солдаты оставались в плену вплоть до октября 1711 года, когда состоялся обмен пленными, и они отправились домой.

Литература

• Frey Linda and Marsha. The Treaties of the War of the Spanish Succession: an Historical and Critical Dictionary. — Greenwood Publishing Group, 1995. — ISBN 978-0-313-27884-6.

Ссылки

• [www.ingenierosdelrey.com/guerras/1702_sucesion/1710_villaviciosa.htm Description of the Battles of Brihuega and Villaviciosa (in Spanish)]
• [www.brihuega-villaviciosa.org Tricentenary celebration in 2010 (in Spanish)]

Отрывок, характеризующий Битва при Бриуэге

– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.