Битва при Букоба

Битва при Букоба (англ. Battle of Bukoba) — первая победа сил Антанты в немецкой Восточной Африке, которая произошла после разрушительных сражений у Танга и Яссин. Целью британцев было уничтожение беспроводной станции Букобы. Благодаря тому, что Букоба расположена на берегу озера Виктория, было решено, что налет должен принять форму десантной операции.

Битва и её последствия

Рейд стартовал из Кисуму в Британской Восточной Африке 21 июня 1915 года. Среди сил, выбранных для атаки были верноподданные Северного Ланкашира и 25-й (пограничники) батальон, Королевские Фузилёры, более известный под своим названием «25-й пограничный». Это необычное подразделение было создано полковником Дэниелом Патрик Дрисколлом как нестандартная перестройка сил, сформировано его опытом во время Второй англо-Бурской войны, и, черпается в основном из его мирной военизированной группы, легион пехотинцев. Множество местных охотников были набраны в отряд Дрисколла.

При подходе к цели в Букобу нападавшие случайно попали в большое болото и были прижаты к нему ожесточенным винтовочным и пулеметным огнём с немецких позиций. Наконец удалось выбраться из болота, Британские силы были поддержаны огнём снайперов—атака была сорвана до тех пор, пока капитан Meinertzhagen добрался до них и открыл огонь, убив одного и вывел остальных прочь. Атаки продолжились ещё два дня в городе; однако, жертвы были легкими с обеих сторон. 23 июня пограничники взяли город. Австралийский член группы, лейтенант Уилбур Дартнел, забрался на самый верх ратуши и снял германское Императорское Знамя как символический жест победы.

Форт Букоба и беспроводная станция были разрушены, англичане также захватили в качестве трофея винтовки и 32 000 патронов. Из-за их статуса как «нерегулярные» силы, пограничники получили разрешение грабить город. Это предсказуемо превратилось в бедствие, с грабежами и сжиганием города с такой свирепостью, что инцидент стал известен как «Разграбление Букобы». Позднее было сказано, что это смущало верховное командование, и грабежи быстро прекратили. Цель рейда, разрушение беспроводной станции, была контрпродуктивна для англичан, поскольку лишала их возможности перехвата немецких передач. Букоба был оставлена.

Ссылки

• Hew Strachan, The First World War in Africa (Oxford University Press, 2004) pp. 11, 116

Отрывок, характеризующий Битва при Букоба

– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.