Битва при Варке
| Битва при Варке | |||
| Основной конфликт: Шведский потоп, Северная война (1655—1660) | |||
 Битва при Варке, худ. Ф. Смуглевич | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
Победа польской армии | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Битва при Варке — сражение Северной войны между войсками Речи Посполитой с одной стороны и шведскими войсками с другой, состоявшееся 7 апреля 1656 года. Битва велась в течение двух часов и завершилась победой поляков. Это был первый польский успех в битве в открытом поле с начала шведского вторжения в 1655 году[3].
Содержание
Предыстория
После битвы при Ярославе 15 марта 1656 года шведские войска короля Карла X Густава оказались в сложной ситуации. Они нуждались в подкреплениях, и 16 марта король приказал своему брату Адольфу Иоганну отправить дислоцированную в Варшаве армию маркграфа Фридрих VI в направлении королевской армии.
Во второй половине марта 1656 года маркграф покинул Варшаву с 2500 рейтаров и драгун. Его миссия состояла в вызволении главный шведской армии во главе с королём, которая была окружена поляками и литовцами в месте слияния рек Висла и Сан. Маркграф и его солдаты пересекли опустошенные окрестности Козенице, где их постоянно атаковали польские партизаны. Через несколько дней Фридрих VI получил сообщение от Карла Густава, который приказал ему вернуться в Варшаву. Шведский король узнал, что основные польские войска, удерживавшие его в ловушке, двинулись на север, навстречу Фридриху. Польские гетманы Ежи Любомирский и Стефан Чарнецкий покинули район окружения, позволив тем самым Карлу Густаву выйти из ловушки.
Фридрих VI повиновался королевскому приказу и начал отступление через окрестности Козенице и Варки. Польские войска Чарнецкого и Любомирского, преследовавшие его, преодолели расстояние в 80 км, в тяжелых условиях ранней весны и раскисших от растаявшего снега дорог. Силы Фридриха VI могли отбросить поляков, но маркграф совершил серьезную ошибку, когда решил дождаться колонну шведских солдат вместе с тяжелым обозом, медленно маршировавших к Варке от Радома. Когда польские войска достигли Зволена, войска Фридриха по-прежнему находились к югу от реки Пилица.
Битва
После того как маркграф дождался отставшие войска, едина шведская армия пересекла Пилицу, что затянулось на всю ночь. В то же время польские войска Любомирского настигли шведский арьергард. Стычка возле Козенице закончилась полным разгромом шведских отрядов. Оставшиеся в живых добрались до Фридриха VI и сообщили ему об опасности, но маркграф медлил с разрушением наведенного моста до утра 7 апреля.
После ухода арьергарда вдоль реки шведы выстроились в 4-километровую колонну и начали марш к Варшаве. Когда польские войска прибыли, колонна растянулась от Пясечно на севере до Варки на юге. Фридрих VI не чувствовал опасности, так как Пилица сильно разлилась после таяния снега, и не было никакого доступного для поляков места переправы. Поляки, однако, быстро нашли брод, пересекли реку около села Виняры и напали на шведских рейтаров. Польские войска были разделены на три группы. Одна из групп во главе с Чарнецким атаковала охраняемый шведами частично разрушенный мост. После захвата моста польские инженеры восстановили его, что позволило трем полкам пересечь Пилицу.
Фридрих VI, чьи войска сократились до 2500 бойцов, отправил несколько подразделений охранять обоз, а остальные полки заняли позиции на краю леса, ожидая поляков с заряженными ружьями. Поскольку шведские войска стояли перед лесом, поляки не имели возможности их окружить, и лобовая атака была единственным для них решением.
Первыми шведов атаковали кавалеристы Любомирского, но они были дважды остановлены шведским огнём. Вскоре Любомирский был подкреплен тремя полками Чарнецкого. В общей сложности у поляков теперь было 8000 солдат, разделенных на десять полков, но в главном бою было занято только 6000, остальные преследовали отступавших шведов или грабили обоз.
Шведская оборона была прорвана третьей атакой, проведенной польскими гусарами. Оставшиеся в живых бежали в лес, пытаясь организовать оборону там. Местные жители подожгли траву и кусты, что вынудило шведов вернуться в поле. Бой превратилась в бойню: выжившие или раненые шведские драгуны и рейтары были безжалостно убиты крестьянами. Шведские полки рассыпались и бежали к Хынуву. Сам Фридрих бежал в Черск, где организовал оборону в местном замке. Польские части, которые преследовали его, не пытались захватить замок, поскольку не имели пехоты и артиллерии.
Польская кавалерия немедленно поворотила на юг, чтобы предотвратить выход шведской королевской армии из ловушки. В то же время Карл Густав в результате смелой операции уже смог выйти из окружения и с войсками пересек реку Сан.
Последствия
Шведские потери составили около 1500 человек убитыми и ранеными, а также 260 попавших в плен. Поляки потеряли 100 человек убитыми и 100 ранеными плюс огромное количество лошадей, убитых шведскими мушкетерами. Польские войска захватили часть обоза, что было особенно важно в опустошенной голодом стране.
Победа при Варке имели символическое значение для Речи Посполитой. Польская королевская армия, которая потеряла свои лучшие силы в битве под Батогом (1652), получила опыт первой победы над шведами в открытом поле.
Напишите отзыв о статье "Битва при Варке"
Примечания
Координаты: 51°47′00″ с. ш. 21°12′00″ в. д. / 51.783333° с. ш. 21.200000° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=51.783333&mlon=21.200000&zoom=14 (O)] (Я)
Отрывок, характеризующий Битва при Варке
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…
Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
