Битва при Гибралтаре (1621)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Битва при Гибралтаре
Основной конфликт: Восьмидесятилетняя война

Битва при Гибралтаре, худ. Э. Хакоме-и-Брокас, 1630
Дата

10 августа 1621 года

Место

Гибралтар

Итог

победа испанцев [1]

Противники
Республика Соединенных провинций
Датско-норвежская уния[2]
Испания
Командующие
Виллем де Зут Фадрике де Толедо
Силы сторон
20 военных и 30 торговых кораблей Голландской Ост-Индской компании[3][4][5] 6 галеонов
3 военных корабля[6]
Потери
5 кораблей потоплено
2 корабля захвачено[6][7]
нет
 
Нидерландская революция
Остервел –

Дальхайм – Гейлигерлее – Гронинген – Йемгум – Жодуань – Брилле – Гус – Харлем – Флиссинген – Борселе – Харлеммермер – Зёйдерзе – Алкмар – Лейден – Реймерсвал – Мок – Зирикзе – Антверпен(1) – Жамблу – Рейменам – Девентер(1) – Маастрихт(1) – Бреда(1) – Антверпен(2) – Эмпел – Боксум – Зютфен – Берген-оп-Зом(1) – Непобедимая армада – Английская армада – Бреда(2) – Девентер(2) – Хюлст(1) – Грунло(2) – Хюлст(2) – Тюрнхаут – Грунло(3) – Ньивпорт – Хертогенбос(1) – Остенде – Слёйс – Грунло(4) – Гибралтар(1) – Плайя-Хонда – Гибралтар(2) – Берген-оп-Зом(2) – Бреда(3) – Баия – Пуэрто-Рико – Грунло(5) – Матансас – Хертогенбос(2) – Албролос – Bruges – Слак – Маастрихт(2) – Синт-Мартен – Лёвен – Шенкеншанс – Лизард-Пойнт – Бреда(4) – Венло – Калло – Гелдерн – Дюнкерк – Даунс – Провиденсия – Хюлст(3) – Сан-Висенте – Хюлст(4) – Манильский залив – Пуэрто-де-Кавите

Битва при Гибралтаре — морской бой 10 августа 1621 года в Гибралтарском проливе между испанской армадой под командованием Фадрике де Толедо и флотом Голландской Ост-Индской компании адмирала Виллема де Зута в рамках Восьмидесятилетней войны, завершившийся победой испанцев [5][8].

По истечении двенадцатилетнего перемирия между Испанией и Соединенными провинциями испанцы решили нанести удар, перехватив голландские торговые суда, которые были в Средиземном море. Для этого они собирались сформировать мощный флот из эскадр под командованием адмиралом Мартина де Вальесильи, Хуана Фахардо и Франсиско де Асеведо. Но объединение флотов сорвалось, и в итоге 6 августа 1621 года испанский флот вышел из Кадиса лишь в составе эскадры Фадрике де Толедо из 9 судов. Четыре дня спустя Толедо был замечен голландский флот из более чем 50 судов, 20 из которых были вооружены, а остальные были торговыми судами [5]. Толедо не испугался численного превосходства голландцев, и в ходе завязавшегося боя испанцы потопили 5 кораблей противника и захватили 2 [9]. Однако остатки голландского конвоя смогли выйти из боя и продолжить сопровождение своих торговых судов. При испанском дворе победа у Гибралтара была воспринята с восторгом, многие офицеры получили денежные пожалования и титулы, а адмирал Толедо получил звание «генерал-капитан Народной войны Королевства Португалия»[10].





Предыстория

Временное перемирие между Испанией и её мятежными голландскими подданными не решало всех проблем между двумя государствами, однако на время снизило напряженность между ними. Так, в этот период испанский адмирал Мигель де Видасабаль вместе с голландским флотом даже принял участие в операциях против пиратов: совместными усилиями в районе Гибралтара было захвачено 16 пиратских кораблей. Однако в 1621 году срок перемирия истек, а начатые по инициативе испанцев переговоры о мире не увенчались успехом: голландцев не устраивали предложенные испанцами условия. В итоге война возобновилась [11].

Фаворит испанского короля Филиппа IV граф-герцог Оливарес считал, что единственным на тот момент способом борьбы с молодой и процветающей торговой Голландской республикой является проведение атак на морские конвои, сопровождавшие суда Голландской Ост-Индской компании. Филипп IV согласился с этим мнением и приказал своим эскадрам атаковать голландские конвои в районах Гибралтара и Фландрии [12].

Испанская морская разведка доносила, что колонна из не менее чем 20 голландских торговых судов из Венеции и Ближнего Востока в сопровождении мощного конвоя приближалась к Гибралтарскому проливу. Захват этого эскорта и грузов стал вызовом для испанского адмиралтейства [5]. Для достижения этой цели у испанцев имелась Armada del Mar Océano - элитная эскадра испанских военно-морских сил из 9 кораблей под командованием Фадрике де Толедо. Эта эскадра должна была встретился в Лиссабоне с четырьмя судами под командованием Мартина де Вальесильи и девятью кораблями Бискайского флота под командованием дона Франсиско де Асеведо [5]. Однако объединение флотов в итоге не состоялось: Вальесилья и Асеведо не смогли своевременно решить вопросы с установкой и заменой артиллерийских орудий на своих судах [5].

Подготовка

Armada del Océano отплыла из Кадиса 31 июля по направлению к мысу Сент-Винсент, где дон Фадрике собирался дожидаться подкреплений, при этом он понимал, что, скорее всего, они не прибудут вовремя. Несмотря на свой элитный статус, эскадра Толедо не являлась внушительной силой: её флагман "Святая Тереза" был на тот момент самым мощным галеоном в Европе, но остальные суда эскадры были значительно слабее. Три галеона имели грузоподъемность около 450 тонн, еще три корабля - около 330 тонн, а два тендера использовались исключительно как разведчики и гонцы [13]. Таких сил было явно недостаточно для выполнения поставленных целей. Но Фадрике де Толедо, один из величайших адмиралов своего времени, был не из тех, кто искал легкие пути и оправдания для уклонения от боя. 6 августа он получил уведомление от Гаспара Руиса де Преды, мэра Малаги, который известил его о том, что он видел более 26 голландских парусников в двух милях от города: они двигались в сторону пролива [5]. 8 августа эскадра Толедо встала на якорь в заливе Альхесирас. 9 августа два подозрительных паруса были замечены недалеко от форта Сеуты, и испанцы дали сигнал тревоги [5]. Оставшуюся часть дня и ночь испанская эскадра наблюдала за продвижением врага [10].

Начало боя

Голландский флот состоял из двух формирований: одно включало 24 торговых судна на некотором расстоянии друг от друга и еще семь кораблей поблизости. Обе колонны были с наветренной стороны от испанцев и имели преимущество попутного ветра. Сопровождающие торговцев военные корабли были выстроены в форме полумесяца для защиты конвоя. Голландцы не придали серьезного значения появлению на горизонте малочисленной испанской армады, однако дон Фадрике пропустил конвой и, поймав попутный ветер, атаковал голландцев. Испанцы взломали их строй и открыли артиллерийский огонь [10].

Разгар боя

Перед этим испанский флагман "Святая Тереза" сделал предупредительный выстрел холостыми и предложил голландцам сдаться, однако голландский адмирал Зут приказал матросам ответить на это огнём, что и стало сигналом к началу боя [5]. Голландцы попытались воспользоваться численным преимуществом, однако мощные залпы испанского флагмана заставили их отступить. Пользуясь замешательством в рядах противника, Толедо повел свой флагман сквозь голландский строй, стреляя из всех орудий [14].

Галеон адмирала Мухики успешно провел абордаж одного из голландских кораблей, галеон "Святая Анна" дона Карлоса Ибарры также решился на абордаж. Даже небольшой тендер под командованием капитана Доминго де Ойоса осмелился вступить в рукопашную, несмотря на явное неравенство сил [5].

При всем этом флагману Толедо удалось пройти насквозь через формирование противника, и адмирал приказал развернуться и следовать к остальным кораблям эскадры. На этом пути "Святая Тереза" оказалась между двумя голландскими военным кораблями и открыла огонь. Однако ответный перекрестный огонь вызвал пожар на борту испанского флагмана, и Толедо приказал выйти из схватки, поймать ветер и поскорее присоединиться к остальным судам эскадры [5].

Голландцам удалось перестроиться и открыть упорядоченный огонь. "Святая Тереза" была главной целью обстрела как самая заметная цель. Несмотря на всю мощь испанского флагмана, он получил серьезный урон: начались пожары на палубах, большинство мачт были сбиты. Огонь на борту в итоге был потушен, но продолжать бой корабль не мог. Лишившись своего лидера, испанцы были вынуждены отказаться от продолжения боя.[5].

Несмотря на это, исход боя оказался явно в пользу испанцев: они потопили или сожгли пять вражеских кораблей и еще два захватили, в то время как сами обошлись без серьезных повреждений и потерь: даже повреждения "Святой Терезы" не оказались фатальными для корабля [14].

Итоги

Дон Луис де Норонья, начальник форта Сеуты, стал свидетелем битвы и немедленно дал команду солдатам отправить бриг с порохом, бинтами для раненых, врачами и провизией на борту в направлении эскадры [14]. В приложенном сообщении он поздравил Толедо с блестящей победой, заявив, что только дон Фадрике мог осмелиться вступить в бой при таком численном неравенстве [5].

Однако испанцам не удалось достичь главной цели - захватить собственно голландский торговый караван. Почти все торговые корабли смогли покинуть сражение и пройти через пролив.

Филипп IV наградил Фадрике де Толедо за эту победу титулом Генерал-капитана Народной войны Королевства Португалия [14]. В дополнение к этому в память о битве по заказу короля художник Энрике Хакоме-и-Брокас написал серию картин, воспроизводящих различные фазы боя, одна из которых в настоящее время находится в Военно-морском музее Мадрида [5].

Последствия

Испанская армада вернулась в порт Кадис без потерь [6]. Эта битва заставила голландцев усилить защиту своих конвоев. Из Остенде двадцать галеонов испанского фламандского флота начали регулярно нападать на голландские караваны в Северном море. Серия морских побед способствовали росту популярности испанской монархии, Филипп IV получил прозвище "Филипп Македонский" [5].

Фадрике де Толедо был легко ранен в бою осколком, но сразу после восстановления вернулся на службу и сделал долгую и блестящую карьеру, кульминацией которой был успех испано-португальской морской экспедиции в Бразилию, вернувшей Сан-Сальвадор де Баия испанской короне [5].

Напишите отзыв о статье "Битва при Гибралтаре (1621)"

Примечания

  1. Goodman p.312
  2. William Godfrey Fothergill Jackson p.81
  3. Glete p.177
  4. Goodman p.19
  5. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 Duro, Vol IV, p. 15
  6. 1 2 3 Goodman p. 19
  7. San Juan p. 93
  8. Irvine p.93
  9. Gonzalez p.125
  10. 1 2 3 Duro, Vol IV, p. 16
  11. Sir William Godfrey Fothergill Jackson p.81
  12. San Juan p.93
  13. Gonzalez p.124
  14. 1 2 3 4 Gonzalez p.127

Литература

  •  (англ.)Israel, I. Jonathan. The Dutch Republic and the Hispanic World, 1606—1661 (New York: Oxford University Press, 1989), 1-11.
  •  (англ.)Glete Jan. Warfare at sea, 1500-1650: maritime conflicts and the transformation of Europe. — Routledge, 2002. — ISBN 978-0-203-02456-0.
  •  (англ.)Goodman, David. Spanish Naval Power, 1589—1665: Reconstruction and Defeat (Cambridge Studies in Early Modern History) (2003) ISBN 978-0-521-52257-1
  •  (англ.)Andrew, Martin. / Hume, Sharp. Spain, Its Greatness and Decay. 1479—1788. Adamant Media Corporation (2002). ISBN 978-0-543-78412-4
  •  (англ.)Jackson, Godfrey William. The Rock of the Gibraltarians: a history of Gibraltar Gibraltar Books Ltd.; 4th edition (2001) ISBN 978-1-919657-07-3
  •  (исп.)San Juan, Victor. Batalla Naval De Las Dunas, la Holanda commercial contra la españa del siglo de oro. ISBN 978-84-7737-184-7
  •  (исп.)Fernández Duro, Cesáreo (1898). Armada española desde la Unión de los Reinos de Castilla y de León. Vol. IV. Madrid: Est. tipográfico «Sucesores de Rivadeneyra».
  •  (исп.)Agustín Ramón Rodríguez González, Victorias por Mar de los Españoles. Grafite Ediciones (2006). ISBN 978-84-96281-38-7

Отрывок, характеризующий Битва при Гибралтаре (1621)

– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.