Битва при Гичине
| Битва при Гичине | |||
| Основной конфликт: Австро-прусская война | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
Победа Пруссии | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Битва при Гичине — сражение, состоявшееся 29 июня 1866 года во время австро-прусско-итальянской войны.
Содержание
Силы сторон
Союзники
1-й австрийский корпус — командующий генерал Клам-Галлас.
- Бригада Абеле (7 батальонов, 2 эскадрона, 8 орудий)
- Бригада Лейнингена (7 батальонов, 3 эскадрона, 8 орудий)
- Бригада Пире (7 батальонов, 8 орудий)
- Бригада Пошахера (7 батальонов, 8 орудий)
- 1-я лёгкая кавалерийская дивизия Эдельсгейма (30 эскадронов, 24 орудия)
- Бригада Рингельсгейма (7 батальонов, 8 орудий)
Саксонский корпус — кронпринц Альберт Саксонский
- 1-я пехотная дивизия Шимпфа (10 батальонов, 2 эскадрона, 12 орудий)
- 2-я пехотная дивизия Штиглица (10 батальонов, 2 эскадрона, 12 орудий)
- кавалерийская дивизия Фритча (12 эскадронов, 6 орудий)
- резервная артиллерия (2 пионерные роты, 28 орудий)
Пруссия
- 7-я пехотная дивизия Франзецкого (12 батальонов, 1 пионерная рота, 4 эскадрона, 24 орудия)
- 8-я пехотная дивизия Горна (10 батальонов, 4 эскадрона, 24 орудия)
- 15-я пехотная дивизия Канштейна (12 батальонов, 1 пионерная рота, 5 эскадронов, 24 орудия)
- 16-я пехотная дивизия Этцеля (13 батальонов, 12 орудий)
- 14-я пехотная дивизия Мюнстер-Майнхёвеля (13 батальонов, пионерная полурота, 4 эскадрона, 24 орудия)
- 6-я пехотная дивизия Манштейна (13 батальонов, 5 эскадронов, 24 орудия)
- 3-я пехотная дивизия Вердера (13 батальонов, 1 пионерная рота, 4 эскадрона, 24 орудия)
- 4-я пехотная дивизия Герварт фон Биттерфельда (12 батальонов, 4 эскадрона, 24 орудия)
- 5-я пехотная дивизия Тюмплинга (12 батальонов, 1 пионерная рота, 4 эскадрона, 24 орудия)
- кавалерийский корпус принца Прусского (41 эскадрон, 40 орудий)
- гвардейская ландверная дивизия (12 батальонов)
Следует иметь в виду что непосредственно в сражении приняло участие не более половины прусских сил.
Перед боем
После боя при Мюнхенгреце Саксонский и 1-й австрийский корпуса отошли к Гичину. К полудню 29 июня 1-й австрийский корпус под командованием графа Клам-Галласа расположился на высотах впереди Гичина: бригада фон Пире (правый фланг) — в Эйзенштадтле; бригада фон Пошахера и Абеле (центр) — на скалистой и лесистой Превысинской горе, от Брады до Прахова; бригада фон Рингельсгейма (левый фланг) — между Вогавецом и Лоховым; бригада графа Лейнингена (резерв) — за центром, в Рыбничеке; кавалерийская дивизия фон Эдельсгейма — между Рыбничеком и Дилецом; аванпосты — у Либуна и Замса.
Саксонский корпус расположился под углом за левым флангом, от Подграда до Гичиновеся и Гичина.
Пруссаки двинулись двумя колоннами, разделёнными непроходимыми горами: в правой колонне шёл 2-й корпус, выступивший в полдень от Зихрова на Соботку к Гичину, имея в голове дивизию фон Вердера; в левой — 3-й корпус, выступивший от Ровенско к Гичину, имея в авангарде дивизию фон Тюмплинга. Этой последней дивизии предстояло пройти меньшее расстояние, и она столкнулась с противником около 16:00.
Ход сражения
Большая дорога, по которой дивизия наступала, привела её прямо на центр австрийцев, к Браде. Позиция неприятеля у этого пункта показалась генералу фон Тюмплингу почти неприступной, и потому он направил часть войск влево, на Замес и Дилец, по узкому Цидлинскому оврагу. Овладев Замесом, пруссаки после упорного боя взяли Подульск. Между позициями фон Пошахера и фон Пире образовался значительный прорыв. Австрийская кавалерия пыталась закрыть его, но тщетно.
Между тем пруссаки ворвались в Дилец; саксонская дивизия фон Штиглица, вызванная графом Клам-Галласом, выбила пруссаков из селения, но затем ей пришлось отступить под натиском противника. Контратака бригады фон Пире на левый фланг дивизии фон Тюмплинга была также отбита, и к 19:30 Дилец перешёл в руки пруссаков.
Несколько батальонов дивизии фон Тюмплинга, двинувшихся через Гинолиц и Яворниц, сделали попытку овладеть Праховым, но неудачно. Прусская 3-я пехотная дивизия фон Вердера подошла к левому флангу позиции австрийцев в 17:30; передовые её части утвердились в Унтер-Лохове, но продвинуться оттуда вперёд не могли. Тогда Вердер отказался от фронтально атаки и двинул три пехотных батальона и гусарский полк на Востружно. Между тем генерал фон Рингельсгейм атаковал частью своей бригады Унтер-Лохов.
В 19:30 командиры австрийского и саксонского корпусов получили от Бенедека запоздавшее приказание избегать серьёзного столкновения и присоединиться к главным силам армии, сосредоточивавшимся между Йозефштадтом и Милетином. К указанному времени правый фланг союзников с трудом держался против дивизии Тюмплинга; левый фланг отразил все атаки дивизии Вердера; центр легко отстаивал свою позицию на Превысинской горе. Однако, принц Альберт и генерал Клам-Галлас отдали приказание немедленно отходить к Гичину под прикрытием арьергарда, составленного из саксонских войск. Наступавшая темнота сильно затруднила отступление и увеличила замешательство, возникшее от скопления в Гичине войск.
Пруссаки между тем двинулись вперёд: дивизия Тюмплинга — с севера, дивизия Вердера — с запада. В городе начался бой, окончательно расстроивший ряды союзников. Только благодаря стойкости саксонского арьергарда им удалось выйти из Гичина и отойти в должных направлениях: саксонский корпус направился на Смидар, 1-й австрийский корпус — частью на Гориц, частыю на Милетин.
Итоги сражения
В бою у Гичина австрийцы и саксонцы потеряли 210 офицеров и 5280 нижних чинов (в том числе более 3 тысяч взятыми в плен); потери пруссаков — 71 офицер и 1482 нижних чина.
Источники
- Гичин // Гимры — Двигатели судовые. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1912. — С. 325—326. — (Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. К. И. Величко [и др.] ; 1911—1915, т. 8).</span>
- [dlib.rsl.ru/viewer/01004177700#page507 Энциклопедия военных и морских наук. Т. II. — СПб., 1885. — С. 504—507.]
| ||||||
Напишите отзыв о статье "Битва при Гичине"
Отрывок, характеризующий Битва при Гичине
Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка.Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос.
– Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то.
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.
– А, вот как! – сказал он. – Какими судьбами? Вот не ждал.
В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.
Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
– Так ты понял все расположение войск? – перебил его князь Андрей.
– Да, то есть как? – сказал Пьер. – Как невоенный человек, я не могу сказать, чтобы вполне, но все таки понял общее расположение.
– Eh bien, vous etes plus avance que qui cela soit, [Ну, так ты больше знаешь, чем кто бы то ни было.] – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…
– Однако, говорят, он искусный полководец, – сказал Пьер.
– Я не понимаю, что такое значит искусный полководец, – с насмешкой сказал князь Андрей.
– Искусный полководец, – сказал Пьер, – ну, тот, который предвидел все случайности… ну, угадал мысли противника.
– Да это невозможно, – сказал князь Андрей, как будто про давно решенное дело.
Пьер с удивлением посмотрел на него.
– Однако, – сказал он, – ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же?
– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
