Битва при Гогенлиндене

Битва при Гогенлиндене
Основной конфликт: Война Второй коалиции
Битва при Гогенлиндене. (Анри Фредерик Шопин)
Дата	3 декабря 1800 г.
Место	деревня Гогенлинден,неподалеку от Мюнхена
Итог	Победа французов.
Противники
Франция Франция Австрия
Командующие
Жан Виктор Моро Эрцгерцог Иоанн
Силы сторон
41 990 солдат и 11 805 кавалерии при 99 орудиях 46 130 солдат и 14 131 кавалерии при 214 орудиях
Потери
3000 убитых и раненых. 4600 убитых и раненых, 9000 пленных, 76 орудий потеряно.

Битва при Гогенлиндене — сражение, произошедшее 3 декабря 1800 года, между французской и австрийской армиями у местечка Хоэнлинден неподалеку от Мюнхена.

Справка

В апреле-июне 1800 года французская армия Жана Моро потеснила австрийскую армию фельдцейхмейстера Пауля Края от Рейна до реки Инн, пройдя с успешными боями Штоках, Месскирх и Хёхштедт-на-Дунае. 15 июля обе стороны согласились заключить перемирие. Понимая, что Край не справляется с задачей, император Франц II отстранил его от командования австрийской армией. Канцлер Австрийской империи Франц фон Тугут предложил эрцгерцогу Фердинанду Карлу Йозефу Австрийскому-Эсте и эрцгерцогу Иосифу, пфальцграфу Венгерскому принять командование армией, но они отказались. Тогда император назначил своего 18-летнего брата эрцгерцога Иоанна. Чтобы скомпенсировать недостаток опыта в помощь Иоанну был придан Франц фон Лауэр, советами которого молодой командующий должен был пользоваться.

Последствия

Поражение в битве при Гогенлиндене вынудило австрийцев заключить 25 декабря 1800 перемирие в Штейре, а затем Люневильский мир 1801.

Источники

• Гогенлинден // Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. В. Ф. Новицкого [и др.]. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1911—1915.</span>
• Гогенлинден // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Битва при Гогенлиндене

15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.