Битва при Камба

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Битва при Камба
Дата

7 апреля 1855 года

Место

Камба, Фиджи

Итог

Победа фиджийских и тонганских войск

Противники
Королевство Мбау

Тонга

Мятежники
Королевство Рева
(де-факто)
Командующие
Такомбау

Энеле Маафу
Джордж Тупоу I

Мара
Силы сторон
1 000 чел.

2 000 чел.

Мятежники — ок. 500 чел.
Потери
неизв.

14 убито; 20 ранено

неизв.

Битва при Камба (англ. Battle of Kaba) — сражение, состоявшееся 7 апреля 1855 года[1] на территории полуострова Камба (совр. Фиджи), между войсками Такомбау — вунивалу Мбау, поддерживаемого Тонганским королевством, и силами мятежников (не менее 500 чел.), поддерживаемых туземным королевством Рева. Завершилось уверенной победой Такомбау и его союзников.





Предыстория

В декабре 1852 года, после смерти своего отца Таноа Висаванги, Такомбау провозгласил себя вунивалу, то есть военным правителем Мбау. Это повлекло за собой начавшийся в 1853 году мятеж во главе с племенным вождем Мара, очагами которого стали остров Овалау и п-ов Камба. В августе того же года Такомбау привел к берегам Камба военную флотилию своих каноэ, однако ничего не добился. Мятежники разбили большую часть его солдат, а сам вунивалу был вынужден бежать.

В ноябре 1853 года Такомбау по пути в Сидней посетил король Тонга Джордж Тупоу I, предложивший вунивалу принять христианство в обмен на военную помощь со стороны Тонга. Вождь долго обдумывал своё решение и в апреле 1854 года, потерпев ряд поражений со стороны мятежников, все-таки согласился[2]. Тогда тонганский король предоставил в распоряжение Такомбау каноэ Ra Mara'ma—гордость флота Тонга — и пообещал по возвращении из Сиднея оказать помощь в подавлении мятежа.

На протяжении 1854 года части Мбау продолжали осуществлять атаки на Камба, но все они оборачивались неудачами.

9 февраля 1855 года королевства Рева и Мбау официально заключили мир, но, несмотря на это, воины Рева, пораженные таким ходом со стороны своих лидеров, принимали участие в Битве при Камба.

Ход сражения

24 марта 1855 года флот Тонга, состоявший из 30 больших каноэ и проа, вышел в море. К 3 апреля он достиг территориальных вод Фиджи и причалил к берегам Мбау, где произошло соединение частей вунивалу и Тонга. Четыре дня спустя, 7 апреля, объединенные силы в составе 2 тысяч тонганцев и тысячи фиджийцев выступили в направлении Камба. Тонганскими войсками непосредственно командовал не сам король, а Энеле Маафу — представитель Тонга в Фиджи.

В конце полуострова, где концентрировались силы мятежников, существовал укрепленный форпост Коро и Кубу. На суше он был защищен длинным забором, простиравшимся от побережья до побережья. Такомбау приказал фиджийцам прорваться через забор и отрезать отступление повстанцев вглубь полуострова, а тонганцам, тем временем, предписывалось атаковать противника с берега.

Изначально считая, что форпост должен быть взят бескровно, Маафу не отдавал приказа о переходе в прямую атаку, но, увидев выстрелы со стороны гарнизона, решил перейти к усиленным мерам. Сметая все на своем пути, тонганцы ворвались на территорию поселения Коро-и-Кубу и поджигать местные деревянные постройки. В это время им оказали сопротивление вооруженные повстанцы и защитники забора, которых на тот момент теснили воины Мбау с противоположной стороны. Тонганцы упорно прорывались навстречу открытому огню — к укреплениям Камба, практически не неся людских потерь. В критический момент Ма’афу бросил в атаку свежие части, стремительно разрушившие заграждения, и Коро-и-Кубу был взят. Лидер восставших — Мара — бежал в неизвестном направлении.

За победой над мятежниками последовали массовые грабежи и убийства в Коро-и-Кубу. Солдаты Мбау убивали мужчин, женщин и детей, в результате чего суммарные потери поселенцев значительно возросли. Тонганские войска, несмотря на рискованную атаку укреплений форпоста под непрерывным обстрелом, потеряли всего 14 человек убитыми и около 20 — ранеными.

Итог

Победа Такомбау над мятежниками при Камбе сыграла важную роль в дальнейшем объединении фиджийских земель в единое государство. Но, несмотря на подъём авторитета вунивалу в глазах фиджийцев, теперь он был отчасти зависим от королевства Тонга. Повстанческий лидер Мара, оставивший форпост перед его падением, нашел убежище в Куми, но, когда 13 апреля войска вунивалу пришли и туда, бежал на остров Овалау. Восстание было полностью подавлено: повстанческие районы заключили мир с Такомбау, и при этом достаточно выгодный: впервые за период своего правления Какобау даровал противникам жизнь, не став прибегать к привычному для себя каннибализму[3]. Впрочем, часть недовольных вунивалу ещё некоторое время продолжала борьбу с фиджийцами, но эти незначительные конфликты были улажены при посредничестве Великобритании.

Напишите отзыв о статье "Битва при Камба"

Примечания

  1. [levuka.wordpress.com/2007/09/30/1855-battle-of-kaba-cakobau-aided-by-king-george-of-tonga-swept-through-the-kaba-promontory Сайт «Levuka History and Timeline». Статья о Битве при Кабе (англ.)]
  2. Ian Christopher Campbell. A history of the Pacific islands. — University of California Press, 1989. — P. 92. — 239 p. — ISBN 9780520069015.
  3. John Garrett. To live among the stars: Christian origins in Oceania. — 2-ое изд.. — University of the South Pacific, 1982. — P. 113. — 412 p. — ISBN 9782825406922.

Ссылки

  • [www.pacificislandsradio.com/janesoceania_fiji_cakobau/index.htm Подробная статья о сражении (на англ. языке)]

Отрывок, характеризующий Битва при Камба

Илья Андреич одобрил это предложение, тотчас поняв всю разумность его. Ежели старик смягчится, то тем лучше будет приехать к нему в Москву или Лысые Горы, уже после; если нет, то венчаться против его воли можно будет только в Отрадном.
– И истинная правда, – сказал он. – Я и жалею, что к нему ездил и ее возил, – сказал старый граф.
– Нет, чего ж жалеть? Бывши здесь, нельзя было не сделать почтения. Ну, а не хочет, его дело, – сказала Марья Дмитриевна, что то отыскивая в ридикюле. – Да и приданое готово, чего вам еще ждать; а что не готово, я вам перешлю. Хоть и жалко мне вас, а лучше с Богом поезжайте. – Найдя в ридикюле то, что она искала, она передала Наташе. Это было письмо от княжны Марьи. – Тебе пишет. Как мучается, бедняжка! Она боится, чтобы ты не подумала, что она тебя не любит.
– Да она и не любит меня, – сказала Наташа.
– Вздор, не говори, – крикнула Марья Дмитриевна.
– Никому не поверю; я знаю, что не любит, – смело сказала Наташа, взяв письмо, и в лице ее выразилась сухая и злобная решительность, заставившая Марью Дмитриевну пристальнее посмотреть на нее и нахмуриться.
– Ты, матушка, так не отвечай, – сказала она. – Что я говорю, то правда. Напиши ответ.
Наташа не отвечала и пошла в свою комнату читать письмо княжны Марьи.
Княжна Марья писала, что она была в отчаянии от происшедшего между ними недоразумения. Какие бы ни были чувства ее отца, писала княжна Марья, она просила Наташу верить, что она не могла не любить ее как ту, которую выбрал ее брат, для счастия которого она всем готова была пожертвовать.
«Впрочем, писала она, не думайте, чтобы отец мой был дурно расположен к вам. Он больной и старый человек, которого надо извинять; но он добр, великодушен и будет любить ту, которая сделает счастье его сына». Княжна Марья просила далее, чтобы Наташа назначила время, когда она может опять увидеться с ней.
Прочтя письмо, Наташа села к письменному столу, чтобы написать ответ: «Chere princesse», [Дорогая княжна,] быстро, механически написала она и остановилась. «Что ж дальше могла написать она после всего того, что было вчера? Да, да, всё это было, и теперь уж всё другое», думала она, сидя над начатым письмом. «Надо отказать ему? Неужели надо? Это ужасно!»… И чтоб не думать этих страшных мыслей, она пошла к Соне и с ней вместе стала разбирать узоры.
После обеда Наташа ушла в свою комнату, и опять взяла письмо княжны Марьи. – «Неужели всё уже кончено? подумала она. Неужели так скоро всё это случилось и уничтожило всё прежнее»! Она во всей прежней силе вспоминала свою любовь к князю Андрею и вместе с тем чувствовала, что любила Курагина. Она живо представляла себя женою князя Андрея, представляла себе столько раз повторенную ее воображением картину счастия с ним и вместе с тем, разгораясь от волнения, представляла себе все подробности своего вчерашнего свидания с Анатолем.
«Отчего же бы это не могло быть вместе? иногда, в совершенном затмении, думала она. Тогда только я бы была совсем счастлива, а теперь я должна выбрать и ни без одного из обоих я не могу быть счастлива. Одно, думала она, сказать то, что было князю Андрею или скрыть – одинаково невозможно. А с этим ничего не испорчено. Но неужели расстаться навсегда с этим счастьем любви князя Андрея, которым я жила так долго?»
– Барышня, – шопотом с таинственным видом сказала девушка, входя в комнату. – Мне один человек велел передать. Девушка подала письмо. – Только ради Христа, – говорила еще девушка, когда Наташа, не думая, механическим движением сломала печать и читала любовное письмо Анатоля, из которого она, не понимая ни слова, понимала только одно – что это письмо было от него, от того человека, которого она любит. «Да она любит, иначе разве могло бы случиться то, что случилось? Разве могло бы быть в ее руке любовное письмо от него?»
Трясущимися руками Наташа держала это страстное, любовное письмо, сочиненное для Анатоля Долоховым, и, читая его, находила в нем отголоски всего того, что ей казалось, она сама чувствовала.
«Со вчерашнего вечера участь моя решена: быть любимым вами или умереть. Мне нет другого выхода», – начиналось письмо. Потом он писал, что знает про то, что родные ее не отдадут ее ему, Анатолю, что на это есть тайные причины, которые он ей одной может открыть, но что ежели она его любит, то ей стоит сказать это слово да , и никакие силы людские не помешают их блаженству. Любовь победит всё. Он похитит и увезет ее на край света.
«Да, да, я люблю его!» думала Наташа, перечитывая в двадцатый раз письмо и отыскивая какой то особенный глубокий смысл в каждом его слове.
В этот вечер Марья Дмитриевна ехала к Архаровым и предложила барышням ехать с нею. Наташа под предлогом головной боли осталась дома.


Вернувшись поздно вечером, Соня вошла в комнату Наташи и, к удивлению своему, нашла ее не раздетою, спящею на диване. На столе подле нее лежало открытое письмо Анатоля. Соня взяла письмо и стала читать его.
Она читала и взглядывала на спящую Наташу, на лице ее отыскивая объяснения того, что она читала, и не находила его. Лицо было тихое, кроткое и счастливое. Схватившись за грудь, чтобы не задохнуться, Соня, бледная и дрожащая от страха и волнения, села на кресло и залилась слезами.
«Как я не видала ничего? Как могло это зайти так далеко? Неужели она разлюбила князя Андрея? И как могла она допустить до этого Курагина? Он обманщик и злодей, это ясно. Что будет с Nicolas, с милым, благородным Nicolas, когда он узнает про это? Так вот что значило ее взволнованное, решительное и неестественное лицо третьего дня, и вчера, и нынче, думала Соня; но не может быть, чтобы она любила его! Вероятно, не зная от кого, она распечатала это письмо. Вероятно, она оскорблена. Она не может этого сделать!»