Битва при Майванде

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Битва при Майванде
Основной конфликт: Вторая англо-афганская война

Бегство британской конной артиллерии в сражении при Майванде
Дата

27 июля 1880 года

Место

деревня Майванд, Афганистан

Итог

победа афганских войск

Противники
Эмират Афганистан Великобритания
Командующие
Мухаммед Аюб-хан генерал Барроуз
Силы сторон
25 000 человек 2476 человек
Потери
2050—2750 убитыми
более 1500 ранеными
969 человек убитыми
177 человек ранеными
 
Вторая англо-афганская война
Али-МасджидПейвар-КоталШерпурАхмед-ХельЧарасябМайвандКандагар

Битва при Майванде — одно из главных сражений Второй англо-афганской войны, состоявшееся 27 июля 1880 года и завершившееся победой афганских войск под предводительством Айюб-хана.





Предыстория

В течение предыдущих кампаний британские войска, разбив афганцев под аль-Масудом, Пейвар-Коталом, Кабулом и Ахмед-Хелем, захватили огромное количество городов и деревень, включая Кандагар, Дакку и Джелалабад. Айюб-хан (младший сын Шир-Али), удерживавший город Герат, с небольшими силами выступил к Кандагару в июне 1880 года. Навстречу ему выступила бригада британских войск под командованием бригадного генерала Бэрроуза. Достигнув провинции Гильменд, Барроуз, однако, вынужден был отступить к Кишк-и-Нахуду, что на полпути к Кандагару.

Сражение

С целью предотвратить вступление войск Айюб-хана в Газни, Барроуз 27 июля выступил к селу Майванд и атаковал расположившиеся там афганские войска. 25 000 афганских воинов атаковали англичан и охватили противника с фланга. Английская артиллерия израсходовала все боеприпасы, и набранный в Бомбее туземный полк отступил под натиском афганских войск, потеснив сражавшихся англичан. Британские войска были наголову разбиты, и лишь нерешительность афганцев спасла их от гибели. Выжившие британские солдаты укрылись в Кандагаре. Из 2476 британцев, принявших участие в сражении, было убито 969 человек (среди них 21 офицер) и ранено 177 (включая 8 офицеров). Потери афганцев, однако, были несравненно больше: только убитыми Айюб-хан потерял от 2050 до 2750 воинов.

Последствия

Несмотря на победу, Айюб-хан потерял слишком много воинов, что сказалось на будущем ходе кампании. Афганские войска заперли британцев в Кандагаре, однако вынуждены были отступить от города после неудачной для них битвы с подоспевшим британским корпусом Фредерика Робертса 1 сентября 1880 года.

В искусстве и литературе

  • Военный хирург Джон Уотсон, герой романов Артура Конан Дойля о Шерлоке Холмсе, был ранен именно в этом сражении и чуть не попал в плен.[1]
  • Битва при Майванде упоминается в рассказе Олега Эрберга «Собачий Генерал», из книги «Путь к Наубехару» Москва, 1941 г. Главный герой вспоминает, как участвовал в этой битве и был ранен.

Напишите отзыв о статье "Битва при Майванде"

Примечания

  1. [victorianengland.rolka.su/viewtopic.php?id=64 A Study in Scarlet " Метрическая книга " Джон Уотсон — военный хирург в отставке]

Ссылки

  • [www.bibliotekar.ru/encW/m/11.htm Томас Хартбол «Битвы мировой истории»]
  • [www.britishbattles.com/second-afghan-war/maiwand.htm Битва при Майванде (англ.)]
  • [militerra.com/index.php?option=com_content&task=view&id=125&Itemid=48 Материалы о Майвандской битве 1880 года на сайте Militerra.com]

Отрывок, характеризующий Битва при Майванде

– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.