Битва при Мантинее (418 до н. э.)
| Битва при Мантинее (418 год до н. э.) | |||
| Основной конфликт: Пелопоннесская война | |||
 Карта Пелопоннесской войны | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
Победа Спарты | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Битва при Мантинее (418 год до н. э.) — сражение между спартанцами и войсками коалиции Афин, Аркадии и Аргоса.
Предшествовавшие события
Пелопоннесская война, начавшаяся в 431 году до н. э., закончилась перемирием (Никиев мир) в 422 году до н. э.. Перемирие не решило основных противоречий, вызвавших войну, и было встречено союзниками Спарты, особенно Коринфом и Фивами, резким неодобрением. Центром антиспартанских настроений стал демократический Аргос, вокруг которого начали объединяться противники Спарты — дружественная Афинам Ахайя, Мантинея и Элида.
Аргос, пытаясь присоединить к союзу Эпидавр, начал с ним войну. Под предлогом того, что союз не выполняет взятых на себя обязательств, от вхождения в него отказался Коринф.
Заметную роль в пелопоннесских событиях сыграл Алкивиад, который был избран стратегом и с небольшим отрядом афинских гоплитов и лучников прибыл в Пелопоннес. Он убедил жителей Патр в Ахайе построить длинные стены до моря, оказал помощь аргосцам в войне против Эпидавра и переправил в Пилос илотов, чтобы они тревожили спартанцев.
Спартанцы, увидев, что их эпидаврийские союзники поставлены в тяжёлое положение, а остальные пелопоннесские города ненадёжны или отпали от них, предприняли ответные меры. Они летом следующего года выступили в поход против Аргоса с крупными силами во главе с царём Агисом II. К ним присоединились контингенты из Тегеи и некоторых других аркадских городов, беотийцы, коринфяне, эпидаврийцы, сикионцы, мегарцы, пелленцы, а также всё ополчение Флиунта, который был назначен местом сбора войск. Со своей стороны аргосцы, присоединив войска мантинейцев и элейцев, выдвинулись им навстречу. Оба войска встретились на Немейской дороге.
Битва, однако, не состоялась — после коротких переговоров командующие обеих сторон заключили перемирие на 4 месяца, несмотря на резкое недовольство воинов обеих армий (аргосского стратега Фрасила даже побили камнями, а его имущество — конфисковали). Перемирие не было признано союзниками аргосцев, и с прибытием афинского контингента военные действия возобновились. Общее войско выступило против аркадского Орхомена, окружило его и принудило к сдаче. Спартанцы, тоже возмущённые перемирием, хотели сурово наказать царя Агиса, но потом приставили к нему надзор из десяти спартиатов, без которого он не имел права совершать военные походы.
Следующий удар союзных сил был направлен на Тегею. Сдача города несла серьёзную угрозу Спарте — в этом случае от неё отпали бы многие её союзники, что поставило бы Спарту в очень тяжёлое положение. Спартанцы немедленно выступили на помощь осаждённому городу, выставив около 4 тыс. спартиатов, тысячу неодамодов, а также вызвав союзные контингенты коринфян, беотийцев, фокейцев и локрийцев.
Аргосцы и их союзники, заняли позицию на холме около Мантинеи, ожидая наступления спартанцев. Агис не решился атаковать врага до прихода своих союзников. Он отступил к реке и стал отводить её в мантинейскую область. Эта река между Тегеей и Мантинеей причиняла много вреда местности, по которой текла, поэтому царь решил, что аргосцы сойдут с холма, и он вступит с ними в сражение на равнине. Аргосцы же подумали, что спартанцы опять отступили, что придало им уверенность в своих силах.
Ход сражения
На следующий день аргосцы снова двинулись на спартанское войско. Спартанцы, отведя реку, направились обратно к Мантинее и столкнулись с аргосцами, уже развернувшимися в боевой порядок. Однако они тоже быстро построились и пошли в атаку.
На правом крыле спартанского войска стояли аркадские союзники (тегейцы, меналийцы и герейцы). По центру во главе с царем были выстроены их отборные войска. На левом фланге были гоплиты-илоты, ветераны халкидской кампании, ранее сражавшиеся с афинянами под началом Брасида, и отборный лох скиритов. Спартанская конница стояла на обоих флангах.
На левом фланге аргосской армии находился отряд в тысячу афинян, их конница, и ополчение двух городков Арголиды — клеонцы и орнейцы. По центру стояли аргосцы, в том числе тысяча их отборных воинов. На почётном правом фланге были выстроены мантинейцы и небольшое количество аркадских союзников.
Фукидид в своей «Истории» сообщает, что не может сообщить численность войск обеих сторон, так как они либо официально скрываются (спартанцы), либо не заслуживают доверия (их противники). Но численность спартанцев можно оценить в 9 тыс. человек (3,5 тыс. спартиатов, 600 скиритов, 2 тыс. неодамодов, 3 тыс. тегейских союзников и кавалерия). Численность аргосцев можно оценить в 8 тыс. человек: 3 тыс. аргосцев, 1 тыс. афинян, 2 тыс. мантинейцев, 1 тыс. аркадян, 1 тыс. клеонийцев, орнейцев, эгинян и других союзников и кавалерии)
Сражение было ожесточенным и кровопролитным. Натиск спартанцев опрокинул аргосцев, после чего спартанцы ударили во фланг афинянам. С другого фланга афинян атаковали обошедшие их аркадцы и спартанская конница. На левом фланге скириты, неодамоды и воины Брасида некоторое время сдерживали натиск мантинейцев, но побежали, когда в образовавшийся разрыв фаланги врезалась тысяча лучших аргосских воинов и атаковала неодамодов во фланг. Агис, видя поражение своего левого крыла, прекратил преследование афинян, развернулся и двинулся на гнавшихся за скиритами и неодамодами мантинейцев и аргосцев. Те прекратили наступление и отступили к Мантинее. Разбитые аргосцы и афиняне также отступили. Спартанцы, одержав окончательную победу, прекратили преследование потерпевшего поражение противника.
Потери аргосцев составили 500 гоплитов убитыми. Клеонцы и орнейцы потеряли по 100 гоплитов. У афинян пали в сражении двести воинов и оба стратега (Никострат и Лахет). Мантинейцы потеряли 200 гоплитов.
Потери войска Пелопоннесского союза составили примерно 300 гоплитов — в основном неодамодов и воинов Брасида.
Последствия битвы
Аргосцы были вынуждены прекратить войну с Эпидавром, выдать всех заложников своим противникам, а также заключить мир со Спартой на 50 лет.
Поражение антиспартанской коалиции привело к её распаду. В её городах к власти пришли олигархические круги, а большинство его членов снова вошли в Пелопоннесский союз.
Напишите отзыв о статье "Битва при Мантинее (418 до н. э.)"
Литература
- Фукидид. История (книга V)
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Битва при Мантинее (418 до н. э.)
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
