Битва при Музайяхе

Битва при Музайяхе
Основной конфликт: Арабское завоевание Персии
Дата	633 год
Итог	Победа халифата
Противники
Арабский халифат Сасанидская империя
Командующие
Халид ибн Валид Бахман
Силы сторон
15 тысяч 15-20 тысяч
Потери
небольшие свыше 10 тысяч

Битва при Музайяхе — сражение между силами Арабского халифата и государства Сасанидов, состоявшееся на территории современного Ирака в ноябре 633 года.

Предыстория

Когда Халид ибн Валид после победы при Айн Тамре отправился в Аравию к городу Домат аль-Джандаль, то персы решили, что он увёл с собой большую часть своего войска, и захотели вернуть территории, захваченные мусульманами. Персидский командующий Бахман организовал новую армию, которая была частично составлена из остатков войск, уцелевших после поражения при Уллайсе, частично из солдат, находившихся ранее в других частях империи, а частично — из рекрутов. Так как такая армия не дотягивала по качеству даже до армий, уже разбитых мусульманами, то Бахман решил не вступать в битву до тех пор, пока к нему не присоединятся оставшиеся лояльными арабы-христиане.

Бахман разделил персидские силы на две армии и отправил их из Ктесифона в разные места, где они должны были ждать подхода арабов-союзников: армия, которой командовал Рузбех, отправилась в Хусаид, а армия, которой командовал Замахр, отправилась в Кханафис. Арабы-христиане собирались в две группы: одна под командованием Хузаиль бин Имрана концентрировалась у Музайяха, а другая — под командованием Рабия бин Буджаира — в расположенных недалеко друг от друга Санийи и Зумалие. Если бы четыре сасанидские армии соединились и ударили на Хиру, то ситуация стала бы опасной для мусульман. Именно такой была обстановка, когда Халид ибн Валид вернулся туда в конце сентября 633 года.

Ибн Валид решил разбить сасанидские армии поодиночке. Для этого он разделил мусульманский гарнизон Хиры на два отряда, одни из которых стал командовать Кака, а другим — Абу Лайла. Ибн Валид отправил оба отряда к Айн Тамру, где бы позднее смог соединиться с ними с войсками, освободившимися после битвы при Домат аль-Джандале.

Через несколько дней вся мусульманская армия сконцентрировалась у Айн Тамра, лишь небольшой гарнизон под командованием Айядх бин Гханама остался защищать Хиру. Теперь армия была реорганизована в три отряда по 5 тысяч человек каждый. Кака с отрядом отправился к Хусаиду, Абу Лайла — к Кханафису, обоим были даны задания уничтожить находящиеся там персидские армии; сам ибн Валид остался с третьим отрядом в Айн Тамре, прикрывая Хиру. Из-за того, что путь до Кханафиса был дольше, чем путь до Хусаида, Абу Лайла не смог ударить одновременно с другим отрядом.

Кака разбил персидскую армию под Хусаидом, её остатки отступили к Кханафису. Командир стоявшей у Кханафиса персидской армии, услышав о разгроме при Хусаиде, отступил в Музайях для соединения с войсками арабов-христиан.

Таким образом, перед мусульманами остались три цели: Музайях, Санийя и Зумаиль. Халид ибн Валид решил ударить на Музайях, посчитав, что остающиеся две цели можно будет без труда поразить впоследствии. Разведка сообщила ибн Валиду точное месторасположение лагеря персидских войск под Музайяхом, и он решил применить манёвр, редко встречающийся в военной истории: ночную атаку с трёх сторон одновременно.

Сражение

В соответствии с приказами Халид ибн Валида, три мусульманских отряда выдвинулись из Хусаида, Кханафиса и Айн Тамра, и в указанную ночь в указанный час встретились в указанном месте недалеко от Музайяха. Зайдя с трёх сторон, они атаковали сасанидский лагерь. Проснувшись от воплей атакующих мусульман, персидские воины в панике метались из стороны в сторону, нигде не находя спасения. Несмотря на то, что мусульмане постарались полностью уничтожить захваченную врасплох сасанидскую армию, благодаря той же самой ночной мгле, что способствовала успеху внезапной атаки, многим персидским солдатам и их арабским союзникам удалось спастись.

Итоги

Спасшиеся в битве персы и арабы-христиане присоединились к армии, стоявшей в Санийе. Мусульмане отправились туда же и разбили и это войско.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Битва при Музайяхе

Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.
Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить.
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.