Битва при Муте

Би́тва при Му́те (араб. غزوة مؤتة‎) — сражение, произошедшее в августе-сентябре 628 года между мусульманами и арабскими христианскими племенем гассанидов, находившимся тогда на службе у Византийской империи.

История

Мута находится на юге Мертвого моря, в 50 км от Иерусалима. Пророк Мухаммад на 8 годом хиджры (м. 629) через Харис б. Умайр аль-Азди отправил письмо приглашение в Ислам наместнику Бусры. Бусра в то время находилась под управлением Византии. Посол Пророка проходя через земли эмира Гассанидов Шурахбил б. Амра, который исповедовал христианство, был убит по приказу самого эмира. Харис б. Умайр был единственным послом Пророка, которого убили. Против этого открытого пренебрежения нормами международного права, которые гласят о неприкосновенности послов, Пророк Мухаммад снарядил трехтысячное войско под командованием Зайд б. Хариса. Пророк приказал, что в случае убийства Зайда командование войском перейдет к Джафар б. Абу Талибу, в случае смерти Джафара к Абдаллах б. Раваху, а в случае смерти и Абдаллаха мусульмане сами выберут командующего среди воинов. Вместе с этим Пророк распорядился, что после того как дойдут до места убийства посла, призвать всех жителей к Исламу и в случае принятия прекратить все военные действия. Вместе с этим: не причинять зла детям, женщинам, старикам и людям, укрывшимся в монастырях; не наносить вреда пальмовым рощам, не рубить деревья и не разрушать здания.

Исламская армия через Вади аль-Куру и Маан достигла Муте. Здесь они встретились с византийской армией под командованием Теодороса, в которую входили и управляемые Шурахбил б. Амром воины из племен арабов христиан. По преданию общее войск противника составляло 100.000 или 200.000 человек (джумада аль-аввал 8/ сентябрь 629 года). После шахидства Зайд б. Хариса знамя исламского войска перешло к Джафар б. Абу Талибу.

Зайд б. Харис в начале войны пал шахидом и знамя перешло в руки Джафар б. Абу Талиба. От удара меча врага Джафар лишился правой руки и схватил знамя левой рукой. Вскоре он лишился и левой руки и прижав знамя к груди обрубленными руками,

пытался удержать его. Но к великому сожалению, Джафар очень скоро тоже стал шахидом. Принявший после Джафара командование, Абдаллах б. Раваха вслед за друзьями пал шахидом в борьбе за веру. Вслед за Абдаллахом знамя Ислама перешло к Халид б. Валиду. Согласно преданию, Пророк Мухаммад в это время в Масджид ан-Набави излагал сахабам положение дел на поле боя, сообщил о истишхаде командиров. Когда командование перешло к Халид б. Валиду, Пророк сказал следующее: «…Наконец знамя взял один из мечей Аллаха и Аллах облегчил победу для мусульман». Халид б. Валид поменял места войск: перекинул левофланговых направо, правофланговых налево, передних назад, а задних вперед и этим создалось впечатление, что в армии мусульман прибыли свежие силы. Отступая исламская армия время от времени наносила вред врагу и захватила трофеи. Таким образом Халид б. Валид сумел привести войска в Медину с возможными наименьшими потерями.

В Муте пятнадцать мусульман стали шахидами. Пророк Мухаммад проливал слезы по шахидам, но запретил всякие причитания и наказал родственникам и соседям помогать семьям шахидов и три дна варить для них пищу. Сам Пророк на протяжении трех дней посылал еду в дом своего кузена Джафара и впоследствии принял на себя обязанность по присмотру за его детьми.

Воины Ислама стойко сражались против врага в Муте. Халид б. Валид принял Ислам за шесть месяцев до сражения при Муте, во время умрат аль-када (умра возмещения) Пророка в Мекку и впервые принимал участие в войне в рядах мусульман. За проявленную высокую храбрость в сражении при Муте, Халид б. Валид заслужил от Пророка хвалу и удостоился звания «Меч Аллаха» (Сайфуллах). По преданию самого Халид б. Валида в тот день в его руках сломалось девять мечей и только широкий Йаманийский меч остался цел. Участник войны Абдаллах б. Омар рассказывал, что он посчитал около пятидесяти ран от меча, стрел и пик на груди шахида Джафар б. Абу Талиба. Пророк Мухаммад объявил прекрасную новость, что за две отрубленные руки Джафар б. Абу Талиб будет летать в раю на двух крыльях. Поэтому получил имя Джафар ат-Таййар.

Сражение при Муте именуется «газва» и также по причине назначения трех командиров получило название «джайш аль-умара/ба’с аль-умара».

В этой войне исламская армия впервые встретилась лицом к лицу с армией самой сильной империи того времени, Византии. Отход исламской армии и приход обратно в Медину считается победой. Потому что войско врага в несколько раз превышало количество воинов мусульманской армии и несмотря на это мусульмане понесли наименьшие возможные потери. Профессор Мустафа Файда, с точки зрения мусульман, характеризует эту войну следующими словами: " В войне при Муте мусульмане получили возможность поближе узнать византийскую армию, форму ведения войны, тактику и оружие византийцев. Данный опыт принесет немалую пользу в последующих сражениях с византийской армией. Наряду с этим, арабы Сирии и Палестины увидели силу веры, отвагу и храбрость мусульман и получили возможность узнать новую религию и её последователей ". (см. М. Файда, Меч Аллаха Халид б. Валид, стр. 168.)

Ссылки

• [www.islamdv.ru/islam/view/391.html Битва при Муте] / islamdv.ru 21.09.2011

Отрывок, характеризующий Битва при Муте

Был уже второй час после полудня. Французы уже вступили в Москву. Пьер знал это, но, вместо того чтобы действовать, он думал только о своем предприятии, перебирая все его малейшие будущие подробности. Пьер в своих мечтаниях не представлял себе живо ни самого процесса нанесения удара, ни смерти Наполеона, но с необыкновенною яркостью и с грустным наслаждением представлял себе свою погибель и свое геройское мужество.
«Да, один за всех, я должен совершить или погибнуть! – думал он. – Да, я подойду… и потом вдруг… Пистолетом или кинжалом? – думал Пьер. – Впрочем, все равно. Не я, а рука провидения казнит тебя, скажу я (думал Пьер слова, которые он произнесет, убивая Наполеона). Ну что ж, берите, казните меня», – говорил дальше сам себе Пьер, с грустным, но твердым выражением на лице, опуская голову.
В то время как Пьер, стоя посередине комнаты, рассуждал с собой таким образом, дверь кабинета отворилась, и на пороге показалась совершенно изменившаяся фигура всегда прежде робкого Макара Алексеевича. Халат его был распахнут. Лицо было красно и безобразно. Он, очевидно, был пьян. Увидав Пьера, он смутился в первую минуту, но, заметив смущение и на лице Пьера, тотчас ободрился и шатающимися тонкими ногами вышел на середину комнаты.
– Они оробели, – сказал он хриплым, доверчивым голосом. – Я говорю: не сдамся, я говорю… так ли, господин? – Он задумался и вдруг, увидав пистолет на столе, неожиданно быстро схватил его и выбежал в коридор.
Герасим и дворник, шедшие следом за Макар Алексеичем, остановили его в сенях и стали отнимать пистолет. Пьер, выйдя в коридор, с жалостью и отвращением смотрел на этого полусумасшедшего старика. Макар Алексеич, морщась от усилий, удерживал пистолет и кричал хриплый голосом, видимо, себе воображая что то торжественное.
– К оружию! На абордаж! Врешь, не отнимешь! – кричал он.
– Будет, пожалуйста, будет. Сделайте милость, пожалуйста, оставьте. Ну, пожалуйста, барин… – говорил Герасим, осторожно за локти стараясь поворотить Макар Алексеича к двери.
– Ты кто? Бонапарт!.. – кричал Макар Алексеич.
– Это нехорошо, сударь. Вы пожалуйте в комнаты, вы отдохните. Пожалуйте пистолетик.
– Прочь, раб презренный! Не прикасайся! Видел? – кричал Макар Алексеич, потрясая пистолетом. – На абордаж!
– Берись, – шепнул Герасим дворнику.
Макара Алексеича схватили за руки и потащили к двери.
Сени наполнились безобразными звуками возни и пьяными хрипящими звуками запыхавшегося голоса.
Вдруг новый, пронзительный женский крик раздался от крыльца, и кухарка вбежала в сени.
– Они! Батюшки родимые!.. Ей богу, они. Четверо, конные!.. – кричала она.
Герасим и дворник выпустили из рук Макар Алексеича, и в затихшем коридоре ясно послышался стук нескольких рук во входную дверь.


Пьер, решивший сам с собою, что ему до исполнения своего намерения не надо было открывать ни своего звания, ни знания французского языка, стоял в полураскрытых дверях коридора, намереваясь тотчас же скрыться, как скоро войдут французы. Но французы вошли, и Пьер все не отходил от двери: непреодолимое любопытство удерживало его.
Их было двое. Один – офицер, высокий, бравый и красивый мужчина, другой – очевидно, солдат или денщик, приземистый, худой загорелый человек с ввалившимися щеками и тупым выражением лица. Офицер, опираясь на палку и прихрамывая, шел впереди. Сделав несколько шагов, офицер, как бы решив сам с собою, что квартира эта хороша, остановился, обернулся назад к стоявшим в дверях солдатам и громким начальническим голосом крикнул им, чтобы они вводили лошадей. Окончив это дело, офицер молодецким жестом, высоко подняв локоть руки, расправил усы и дотронулся рукой до шляпы.
– Bonjour la compagnie! [Почтение всей компании!] – весело проговорил он, улыбаясь и оглядываясь вокруг себя. Никто ничего не отвечал.
– Vous etes le bourgeois? [Вы хозяин?] – обратился офицер к Герасиму.
Герасим испуганно вопросительно смотрел на офицера.
– Quartire, quartire, logement, – сказал офицер, сверху вниз, с снисходительной и добродушной улыбкой глядя на маленького человека. – Les Francais sont de bons enfants. Que diable! Voyons! Ne nous fachons pas, mon vieux, [Квартир, квартир… Французы добрые ребята. Черт возьми, не будем ссориться, дедушка.] – прибавил он, трепля по плечу испуганного и молчаливого Герасима.
– A ca! Dites donc, on ne parle donc pas francais dans cette boutique? [Что ж, неужели и тут никто не говорит по французски?] – прибавил он, оглядываясь кругом и встречаясь глазами с Пьером. Пьер отстранился от двери.
Офицер опять обратился к Герасиму. Он требовал, чтобы Герасим показал ему комнаты в доме.
– Барин нету – не понимай… моя ваш… – говорил Герасим, стараясь делать свои слова понятнее тем, что он их говорил навыворот.
Французский офицер, улыбаясь, развел руками перед носом Герасима, давая чувствовать, что и он не понимает его, и, прихрамывая, пошел к двери, у которой стоял Пьер. Пьер хотел отойти, чтобы скрыться от него, но в это самое время он увидал из отворившейся двери кухни высунувшегося Макара Алексеича с пистолетом в руках. С хитростью безумного Макар Алексеич оглядел француза и, приподняв пистолет, прицелился.