Битва при Ренфру

Битва при Ренфру
Основной конфликт: Вторжение Сомерледа в Шотландию
Дата	весна 1164 г.
Место	Ренфру, Шотландия
Итог	Решающая победа Шотландии
Противники
Королевство Островов Шотландия
Командующие
Сомерлед Уолтер Стюарт (?)
Силы сторон
15 000 чел. (?) Не известно
Потери
Значительные Незначительные

Битва при Ренфру (англ. Renfrew; весна 1164 года) — сражение между войсками короля Островов Сомерледа и шотландским ополчением, которое считается одним из первых военных столкновений между гэльскими и англо-нормандскими силами в истории Шотландии. Поражение гэльско-норвежского войска Сомерледа способствовало быстрому проникновению феодализма в регионы Хайленда и западного побережья Шотландии.

Предпосылки конфликта

В середине XII века после эпохи викингов на Гебридских островах и западном побережье Шотландии сложилось новое государственное образование — гэльско-норвежское королевство Островов во главе с Сомерледом. Это государство стало центром сплочения потомков викингов, осевших в регионе, и коренного гэльского населения в единую этническую общность. В социо-культурном плане государство резко противостояло новым тенденциям развития Шотландии: массированному внедрению феодализма и появлению англо-нормандской аристократии. Эти тенденции особенно сильно проявились в годы правления короля Давида I и его сына Малькольма IV. Земли в долине Клайда, в непосредственной близости от границ королевства Островов, были переданы новым баронским родам, выходцам из Англии и Нормандии — Стюартам, де Морвиллям и другим. В 1160—1161 годах Малькольм IV предпринял поход в гэльское княжество Галлоуэй и подчинил его Шотландии. Одновременно началось наступление на старую гэльскую аристократию в Морее и других областях страны.

Эти процессы представляли значительную угрозу для молодого гэльского королевства Островов. Поэтому после длительного периода мира, Сомерлед в 1164 г. предпринял вторжение во владения шотландского короля. Его целью стала новая сеньория Стюартов, формирующаяся в долине Клайда.

Ход битвы

Согласно хронистам, флот из 164 галер (явное преувеличение) с воинами из Аргайла, Кинтайра, Дублина и Гебридских островов, поднялся вверх по течению Клайда до Ренфру. В латинской поэме «Carmen de Morte Sumerledi», написанной одним из свидетелей событий, священником собора Глазго, детально описывается продвижение войск Сомерледа: «Враг огнём и мечом уничтожал своих несчастных жертв. Сады, поля, пашни — всё было разорено. Могучими руками варвары подчиняли себе кротких жителей. Горожане Глазго спасались бегством».

Однако у Ренфру наскоро собранное ополчение шотландцев (возможно, во главе с Уолтером Стюартом) в жестокой битве разгромило армию Сомерледа. По словам хрониста не обошлось без «помощи» святого Кентигерна. В сражении погиб и сам король Сомерлед, раненый шотландской стрелой, а затем добитый мечом. Шотландский монах отрезал голову павшего короля и вручил её епископу Глазго. Гэльские воины бежали на корабли, однако шотландцы последовали за ними, убивая всех викингов, которых удавалось захватить.

Значение сражения при Ренфру

Поражение и смерть Сомерледа в битве при Ренфру резко ослабило королевство Островов. Сыновья короля разделили между собой владения отца. Мэн вновь стал самостоятельным государством, возвратив под свою власть Льюис и Скай. Гэльско-норвежская угроза феодализации Шотландии надолго перестала существовать. Однако у шотландского короля ещё не было достаточно сил для подчинения западного побережья, что позволило потомкам Сомерледа на протяжении столетия сохранять независимость.

См. также

• Сомерлед

Отрывок, характеризующий Битва при Ренфру

«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.


От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.