Битва при Ровине

Битва при Ровине — сражение 17 мая 1395 года (по другим сведениям — 10 октября 1394 года) между вторгшейся в Валахию 40-тысячной турецкой армией под предводительством султана Баязида I и 10-тысячным валашским войском, руководимым господарём Мирчей Старым. На стороне турок выступали также сербские отряды вассальных туркам княжеств под предводительством князя Стефана Лазаревича и кралевича Марко общей численностью в 8 тысяч человек.

Битва

Против вторгшейся в 1394 году в Валахию многотысячной турецкой армии у господаря Мирчи в открытом бою имелось мало шансов для победы, поэтому он применил тактику партизанской войны, нападая на небольшие отряды османов, уничтожая их обозы, стараясь лишить турок продовольствия. После подобных длительных и изматывающих военных действий противники встретились для решающего сражения близ Ровине, в долине реки Арджеш, одного из притоков Дуная. Согласно преданию, перед началом сражения господарь Мирча Старый отправил к султану парламентёра, предложив Баязиду отступить за Дунай, пообещав в свою очередь беспрепятственно пропустить турок. Однако султан был настроен на продолжение войны.

Местность в районе сражения оказалась лесистой и болотистой, что помешало туркам в полной мере воспользоваться своим численным преимуществом и наиболее выгодно разместить свои отряды. Точное течение битвы не совсем прояснено, однако известно, что важную роль в нём сыграли активные действия отрядов валашских лучников, буквально расстрелявших наступающие линии турок. Затем на турок обрушился удар валашской кавалерии, после чего османы смешали ряды и отступили, уйдя позднее за Дунай. Значительные потери понесли обе стороны, в том числе и воевавшие на стороне турок сербы. Так, согласно преданию, в битве при Ровине погиб сербский князь, впоследствии известный персонаж балканского фольклора Марко-кралевич.

Эпическое описание битвы при Ровине и победы в ней валашских войск оставил в своей «Третьей эпистоле» великий румынский поэт Михай Эминеску.

Литература

• Nicolas Vatin, «Ascensiunea Otomanilor (1362—1451)» în Robert Mantran (coord.), Istoria Imperiului Otoman, Editura BIC ALL, București, 2001
• Stelian Brezeanu, O istorie a Bizanțului, Editura Meronia, București, 2004
• Ivan Djurić, Il crepuscolo di Bisanzio. 1392—1448, Donzelli Editore, 2001
• Florin Constantiniu, O istorie sinceră a poporului român, ediția a III-a, Editura Univers Enciclopedic, București, 2002
• P. P. Panaitescu, Mircea cel Bătrân, ediția a II-a, Editura Corint, București, 2000
• Șerban Papacostea, «Țările române și primul asalt al puterii otomane (sfârșitul secolului XIV—1526)» în Mihai Bărbulescu, Dennis Deletant, Keith Hitchins, Șerban Papacostea, Pompiliu Teodor, Istoria României, Editura Enciclopedică, București, 1998

Отрывок, характеризующий Битва при Ровине

Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.
Но никогда ей так жалко не было, так страшно не было потерять его. Она вспоминала всю свою жизнь с ним, и в каждом слове, поступке его она находила выражение его любви к ней. Изредка между этими воспоминаниями врывались в ее воображение искушения дьявола, мысли о том, что будет после его смерти и как устроится ее новая, свободная жизнь. Но с отвращением отгоняла она эти мысли. К утру он затих, и она заснула.
Она проснулась поздно. Та искренность, которая бывает при пробуждении, показала ей ясно то, что более всего в болезни отца занимало ее. Она проснулась, прислушалась к тому, что было за дверью, и, услыхав его кряхтенье, со вздохом сказала себе, что было все то же.
– Да чему же быть? Чего же я хотела? Я хочу его смерти! – вскрикнула она с отвращением к себе самой.
Она оделась, умылась, прочла молитвы и вышла на крыльцо. К крыльцу поданы были без лошадей экипажи, в которые укладывали вещи.
Утро было теплое и серое. Княжна Марья остановилась на крыльце, не переставая ужасаться перед своей душевной мерзостью и стараясь привести в порядок свои мысли, прежде чем войти к нему.
Доктор сошел с лестницы и подошел к ней.
– Ему получше нынче, – сказал доктор. – Я вас искал. Можно кое что понять из того, что он говорит, голова посвежее. Пойдемте. Он зовет вас…
Сердце княжны Марьи так сильно забилось при этом известии, что она, побледнев, прислонилась к двери, чтобы не упасть. Увидать его, говорить с ним, подпасть под его взгляд теперь, когда вся душа княжны Марьи была переполнена этих страшных преступных искушений, – было мучительно радостно и ужасно.