Битва при Роузбад

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Битва при Роузбад
Основной конфликт: Война за Чёрные Холмы

Битва при Роузбад, 17 июня 1876
Дата

17 июня 1876

Место

Вблизи реки Роузбад, округ Биг-Хорн, Монтана, США

Итог

Отступление Крука, победа сиу и шайеннов

Противники
Сиу
Шайенны
США США
Восточные шошоны
Кроу
Командующие
Неистовый Конь Джордж Крук
Силы сторон
1 200 47 офицеров
1 000 солдат
176 скаутов кроу
86 скаутов восточных шошонов
Потери
10—36 убитых
21 раненых
10—32 убитых
28 раненых

Битва при Роу́збад — сражение между индейским союзом сиушайенны и армией США, произошедшее 17 июня 1876 года у реки Роузбад, Монтана.





Предыстория

В 1874 году экспедиция под руководством Джорджа Армстронга Кастера исследовала Блэк-Хилс, часть резервации, обещанной по договору 1868 года индейцам сиу и шайеннам, и обнаружила там золото. В 1875 году произошёл наплыв золотоискателей в Блэк-Хилс. Всё больше белых людей проникало на священные земли лакота и шайеннов. Обстановка накалялась. Небольшие нападения индейцев на золотоискателей постепенно переросли в войну, названную Великой войной сиу или Войной за Чёрные Холмы.

Правительство США попыталось купить индейские земли, но соглашение не было достигнуто — сиу и шайенны предпринимали отчаянные попытки изгнать белых людей со своей земли. Пятнистый Хвост и Красное Облако, посетившие Вашингтон, отказались продавать Блэк-Хилс за 6 миллионов долларов. Американское правительство стало решать проблему обычным для себя путём. Оно обязало всех свободных индейцев зарегистрироваться до 31 января 1876 года, в противном случае они должны были считаться врагами. По всем зимним стоянкам были разосланы гонцы. Кочевать в такие морозы было невозможно, подчинились лишь немногие, большинство сиу и шайеннов остались на месте. Против них весной 1876 года военный департамент организовал карательную экспедицию, однако она не смогла достичь цели. Летняя кампания была спланирована более серьёзно. На территорию сиу и шайеннов армия США выступила тремя колоннами, с разных сторон, чтобы окончательно разбить индейцев и заставить их уйти в резервацию. С запада шёл полковник Джон Гиббон, с востока — генерал Альфред Терри вместе с кавалерийским полком Джорджа Армстронга Кастера, с юга — генерал Джордж Крук.

Битва

Разведчики из индейского лагеря обнаружили крупные силы солдат генерала Джорджа Крука 16 июня 1876 года.[1] Под командованием Крука находились 47 офицеров и около 1000 солдат американской армии, а также 262 скаута из кроу и восточных шошонов. Совершив ночной переход, сиу и шайенны утром атаковали солдат, для которых это было полной неожиданностью.

С утра и до захода солнца сиу и шайенны противостояли солдатам и отряду скаутов кроу и восточных шошонов. Первыми приняли на себя удар скауты Крука. Некоторое время велось сразу две, а потом и три самостоятельных схватки. Силы обеих сторон были приблизительно равны — примерно по 1200 воинов. Сиу и шайенны то нападали, то отступали и рассеивались на небольшие группы. Солдаты вели прицельный огонь, а их скауты преследовали сиу и шайеннов. В ходе сражения нападавшие и отступавшие неоднократно менялись местами.[2]

Хоть битва проходила тяжело и долго, потери и той, и другой стороны оказались небольшими. Солдаты Крука израсходовали в бою практически весь свой боезапас и он был вынужден свернуть военную кампанию. Солдаты отступили, тогда как индейцы посчитали себя победителями.

Итог

Считается, что именно благодаря участию скаутов кроу и восточных шошонов Джордж Крук избежал полного разгрома. Недаром сиу и шайенны называли Битву на Роузбад Битвой с нашими индейскими врагами. Шайенны ещё называли эту битву Сражение, когда сестра спасла брата.[3][4] Главным же итогом этого сражения было то, что сиу и шайенны поняли, они могут противостоять большой армии белых и победить её.

См. также

Напишите отзыв о статье "Битва при Роузбад"

Примечания

  1. Т.Маркис, Деревянная Нога — воин, сражавшийся с Кастером, стр. 167—170.
  2. Т.Маркис, Деревянная Нога — воин, сражавшийся с Кастером, стр. 172—174.
  3. Джон Стоит в Лесу, М. Либерти, Воспоминания шайена, стр. 203—213.
  4. Page 290, Dee Brown, Bury My Heart at Wounded Knee, Henry Holt (1991), Trade paperback, 488 pages, ISBN 0-8050-1730-5

Литература

  • Маркис, Томас Б. Деревянная Нога — воин, сражавшийся с Кастером. — «Первые Американцы», 2004. — 320 с.
  • Джон Стоит в Лесу, Либерти М. Воспоминания шайена. — «Первые Американцы», 2004. — 400 с.
  • Гриннелл Дж. Сражающиеся шайены. — ЗелОбыватель, 1994. — 222 с.
  • Стукалин Ю. Хороший день для смерти. — «Гелеос», 2005. — 384 с. — ISBN 5-8189-0323-0.
  • Vaughn, J.W., "With Crook on the Rosebud, " Harrisburg, Stackpole Co. (1956)

Ссылки

  • [books.google.com/books?id=5O5CAAAAIAAJ&pg=PA448&dq=Battle+of+Rosebud+Creek&lr=&cd=16#v=onepage&q=Battle%20of%20Rosebud%20Creek&f=false Crooks report of Rosecreek Battle .pp.448-449]
  • [www.astonisher.com/archives/museum/rosebud/index.html Rosebud Recollections: eye-witness accounts of the Battle of the Rosebud]
  • [www-cgsc.army.mil/carl/resources/csi/sioux/sioux.asp#The Battle of the Rosebud: Crook’s Counterattack, 0830-1000]
  • [cheyenne-arapaho.ru/ Сайт, посвящённый культуре шайеннов и арапахо]
  • [www.lakota-indians.narod.ru Семь Очагов: Лакота, Дакота, Накота]
  • [www.lakhota-oyate.narod.ru Лакота Ояте: Сайт о народе Лакота, Дакота, Накода]

Отрывок, характеризующий Битва при Роузбад

Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.


Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.