Битва при Сарантапоро
| Битва при Сарантапоро | |||
| Основной конфликт: Первая Балканская война | |||
 | |||
| Место | |||
|---|---|---|---|
| Итог |
Победа Греции | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Битва при Сарантапоро (греч. Μάχη του Σαρανταπόρου) — первое большое сражение между греческой и турецкой армиями во время Первой Балканской войны. Завершилось победой греческой армии и положило начало освобождению провинции Македония.
Содержание
Предыстория
Македония наряду с другими греческими провинциями участвовала в Освободительной войне Греции 1821—1829 годов, однако осталась вне пределов возрожденного греческого государства. Все последующие восстания и неудачная греко-турецкая война 1897 года не привели к воссоединению Македонии с Грецией. Когда В 1912 году Греция примкнула к союзу Сербии, Черногории и Болгарии, перед греческой армией стояли две задачи: Македония и Эпир. Греция вступила в войну 5 октября — на следующий день после вступления в войну Сербии и Болгарии.
Силы сторон
Греческая Фессалийская армия под командованием принца Константина и начальника штаба генерала Данглиса включала в себя 6 дивизий (1-я—6-я), 7-я дивизия была сформирована в пограничном тогда городе Лариса, кавалерийскую бригаду и 4 отдельных батальона королевской гвардии (эвзоны). Против греческой Фессалийской армии Османская империя выставила 7-й корпус под командованием Хасана Тахсин-паши, состоящий из трёх дивизий[3]. Османы надеялись удержать эти сильные горные позиции, укрепления которых были модернизированы под руководством германской военной миссии перед началом войны.
Мелуна
Гора Мелуна высотой 540 м, господствующая над фессалийской равниной, была границей Греческого королевства и Османской империи. Для греческой армии Мелуна была символическим местом, поскольку в войне 1897 года греческая армия не смогла преодолеть здесь турецкую оборону.
Греческая армия атаковала Мелуну 5 октября. 1-я и 2-я греческие дивизии, практически не встретив сопротивления со стороны 1500 турок, вышли в долину города Элассона и подошли 7 октября к ущелью реки Сарантапоро, ведущему из Фессалии в Западную Македонию[4].
Сарантапоро
Греческое наступление в ущелье началось 9 октября. 1-я, 2-я и 3-я греческие дивизии атаковали турецкие позиции, а 4-я дивизия попыталась обойти турок с запада по левому флангу, и, обойдя турецкую линию обороны, занять горный проход Порта в тылу турецких сил. 5-й дивизии было приказано произвести ещё более дальний манёвр в западном направлении. Наступление греческих войск на открытой местности привело к потерям, но греческие дивизии наседали на турецкую линию обороны.
5-я дивизия встретила упорное сопротивление, но 4-й дивизии удалось отбросить турок и занять предписанную ей позицию. Осознав создавшуюся угрозу в результате успеха 4-й греческой дивизии и во избежание полного окружения, в ночь с 10 на 11 октября турки отступили, двигаясь в темноте и под сильным дождём.
Значение
Хотя сражение не закончилось разгромом турецких сил, оно подтвердило высокий моральный дух греческого солдата и положительные результаты реорганизации армии, предпринятой после окончания войны 1897 года. Более того, ущелье Сарантапоро было единственной позицией, где османские войска могли бы остановить греческое наступление. Германский фельдмаршал Кольмар фон дер Гольц, будучи советником османов, заявлял, что Сарантапоро станет могилой греческой армии. Пройдя Сарантапоро, греческая армия вышла в Западную Македонию, начав тем самым долгожданное освобождение всей Македонии.
Память
У южного входа в ущелье Сарантапоро в бывшем турецком постоялом дворе, где располагалась греческая ставка, сегодня находится «Музей Сражения при Сарантапоро».
Напишите отзыв о статье "Битва при Сарантапоро"
Примечания
- ↑ The Hellenic Army during the Balkan Wars 1912—1913, Volume 1, p. 60, (Hellenic Army General Staff, Army History Directorate, Athens 1988)
- ↑ Defeat In Detail, The Ottoman Army in the Balkans, 1912—1913, Edward J. Erickson, Praeger Publishers, 2003, pages 218—219
- ↑ Memoirs of General Hasan Tahsin Pasha, p. 22-23
- ↑ Memoirs of General Hasan Tahsin Pasha, p. 24-25
Источники
- Σόλων Γριγοριάδης,Οί Βαλκανικοί Πόλεμοι 1912-13 ,Φυτράκης,1979
- Εμπρός φύλλα 10-10-1912 /11-10-1912 / 12-10-1912 , από την [www.nlg.gr/digitalnewspapers/ns/main.html ψηφιακή εθνική βιβλιοθήκη]
- Nikoltsios Vasileios. From Sarantaporo to Thessaloniki: The Memoirs of General Hasan Tahsin Pasha. — Thessaloniki, 2002. — ISBN 960-92042-0-1.
- Hellenic Army History Directorate. Concise History of the Balkan Wars. — Athens, 1987.
Отрывок, характеризующий Битва при Сарантапоро
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
