Битва при Танагре (457 до н. э.)

Битва при Танагре
Основной конфликт: Малая Пелопоннесская война
Карта Беотии
Дата	457 до н. э.
Место	Танагра
Итог	Победа спартанцев и их союзников
Противники
Афины Спарта
Командующие
Миронид Никодем
Силы сторон
14,000 11,500
Потери
неизвестно неизвестно

Битва при Танагре (457 г. до н. э.) — сражение между афинскими и спартанскими войсками во время Малой Пелопоннесской войны.

События, предшествовавшие битве

В 460 г. до н. э. началась Малая Пелопоннесская война, вызванная опасениями Спарты и Коринфа резко возросшей военной и экономической мощи Афин. Весной 457 г. до н. э. из Пелопоннеса в Среднюю Грецию переправилось войско из 1,5 тыс. спартанцев и 10 тыс. их союзников для защиты Дориды от фокидян. Оно выполнило свою задачу, однако путь домой им был перекрыт: Мегара как союзница Афин была занята афинскими гарнизонами, а в Коринфский залив уже вошла афинская эскадра. Сочтя разумным в сложившейся ситуации более плотно заняться делами Средней Греции, спартанцы и союзники в июле вошли в дружественную им Беотию и остановились лагерем у Танагры, в одном дневном переходе от Афин, создав им непосредственную угрозу. Спартанцы получили также подкрепление от беотийцев.

В Афинах началась паника. Положение Афин осложнялось тем, что в городе ещё продолжалась борьба демократов и олигархов, и существовала угроза того, что олигархи вступят со спартанцами в сговор и впустят их внутрь Длинных стен. Афиняне не стали ждать вторжения в Аттику и приняли решение выступить навстречу врагу. Несмотря на то, что большие силы Афин были заняты на различных театрах военных действий (осада Эгины, гарнизоны в Мегариде, экспедиционный корпус в Египте), афиняне собрали довольно значительное войско, к которому присоединились тысяча аргивян и жителей города Клеоны, а также небольшие контингенты полисов Афинского морского союза и фессалийской конницы.

Афинские олигархи, несмотря на ходившие про них слухи, присоединились к общему войску. Из изгнания прибыл также Кимон, дружески относившийся к спартанцам, но готовый сражаться против них, однако из-за интриг Перикла не был допущен афинянами к участию в битве и покинул войско, оставив доспехи своим друзьям.

Ход сражения

Сражение было упорным. Афинские олигархи вышли на битву со спартанцами плечом к плечу и пали все до единого, своей смертью доказав лживость сплетен. Перикл и его сторонники также сражались храбро. Тем не менее, спартанцы одержали победу, в которой решающую роль сыграло предательство фессалийской конницы, неожиданно перешедшей на сторону спартанцев.

Оба войска понесли значительные потери, особенно немногочисленная афинская конница. Афинское войско отступило в полном порядке, оставив поле боя спартанцам.

Последствия

Несмотря на победу, спартанцы были обескровлены тяжёлой битвой и были не в состоянии вторгнуться в Аттику. Они прошли маршем через Мегариду, по пути вырубив оливковые рощи. Афинские гарнизоны не посмели им противодействовать.

Из десятой части военной добычи спартанцы выковали большое позолоченное навершие в форме щита, которое посвятили Зевсу в его храме в Олимпии. Афиняне же над братской могилой павших воинов у Дипилонских ворот воздвигли мраморную плиту, украшенную барельефом в виде двух скачущих в бой всадников в честь афинской конницы, принявшей основной удар. На плите были высечены слова поэта Симонида: «Привет вам, смелые, славой военной овеянные афинские юноши, великолепные всадники! Вы отдали ваши молодые жизни, сражаясь против сильнейшего войска в Элладе, за отчизну, славную танцевальными хороводами». Рядом были погребены тела афинских союзников из Аргоса и Клеон.

Афиняне не смирились с поражением. Через 62 дня афинское войско под командованием Миронида вторглось в Беотию, разгромило беотийцев в битве при Энофитах, на целое десятилетие захватив гегемонию в Средней Греции.

Литература

• А. Кравчук «Перикл и Аспазия»: Пер. с польского. — М.: Наука, 1991. — 268 с.
• Всемирная история (в 24 тт.) // Т.4. Эллинистический период. с. 76. — Минск: Издательство «Литература», 1996.

Отрывок, характеризующий Битва при Танагре (457 до н. э.)

– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.

В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.


Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.