Осада Турина

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Битва при Турине»)
Перейти к: навигация, поиск
Осада Турина
Основной конфликт: Война за испанское наследство

Атака князя Леопольда I
Дата

14 мая — 7 сентября 1706 года

Место

Турин, Италия

Итог

победа австро-савойско-прусских войск[1]

Противники
Священная Римская империя
Герцогство Савойя
Королевство Пруссия
Королевство Франция
Испанская империя
Командующие
Евгений Савойский
Вирих фон Даун
Виктор-Амадей II
Леопольд I (князь Ангальт-Дессау)
Филипп II Орлеанский
Людовик де Ла Фейяд
Фердинанд де Марсена †
Силы сторон
14700 солдат гарнизона, 30000 солдат армии[1] 41000[1]
Потери
3246 убитыми и ранеными[1] 3800 убитыми и ранеными, 6000 пленными, 186 орудий[1]
 
Война за испанское наследство
Фландрия и Рейн
Италия
Испания и Португалия
Североамериканский континент
Вест-Индия

Осада Турина (14 мая — 7 сентября 1706 года) была предпринята французскими войсками в ходе Войны за испанское наследство. Французская армия не смогла взломать оборону города или добиться сдачи города. В результате стал неизбежен вывод французских войск из северной Италии, что совпало с тяжелым поражением при Рамильи во Фландрии[1].





Предыстория

В начале войны савойский герцог Виктор-Амадей II, опираясь на своего двоюродного брата, принца Евгения Савойского, генералиссимуса имперских войск, принял сторону Габсбургов. В ответ король Людовик XIV, в союзе с Испанией, вторгся сначала в Савойю, а затем и в Пьемонт. Как только испанские войска заняли Ломбардию, Пьемонт оказалась в окружении. Подвергшийся нападению трех армий савойский герцог потерял Сузу, Верчелли, Кивассо, Ивреа и Ниццу (1704). Последним оплотом была цитадель Турина, построенная в середине XVI века.

В августе 1705 года французы-испанская армия была готова атаковать город, но генерал Ла Фейяд посчитал, что войск недостаточно и ждал подкреплений. Это решение оказалось ошибочным: оно позволило пьемонтцам укрепить город и подготовиться к долгой осаде.

Осада

В мае франко-испанская армия подошла к Турину с более чем 40 000 солдат. Маршал Вобан, эксперт в области методов осады, вступил добровольцем в кампанию, но был уволен из-за его возраста. Вобан, тем не менее, упорно указывал французскому командованию, что стоит штурмовать город, так как широкая сеть траншей, вырытых защитниками, была бы препятствием для осады. Но Ла Фейяд имел своё мнение и, проигнорировав советы Вобана, приказал 48 военным инженерам разработать планы рытья длинной линии траншей[2].

Французы начали рытье траншей 14 мая, но линии Ла Фейяда так никогда полностью и не окружили Турин. Осада началась в июне и продолжалась в течение трех месяцев, в условиях упорного сопротивления. Осажденные, при активной поддержке населения, устраивали вылазки, нанося тяжелый урон нападавшим. Бои продолжались в течение всего лета 1706 года.

Снятие осады

17 июня Виктор-Амадей II покинул Турин, чтобы встретить войска принца Евгения, которые подходили из Трентино. Героизм защитников, в том числе Пьетро Микки, который подорвал себя в галерее вместе с французскими солдатами, позволили дождаться подхода имперской армии. 2 сентября Виктор-Амадей и Евгений Савойский проанализировали тактическую ситуацию с холма Суперга, который господствует над Турином и соседними областями. В то время как защитники города отбивали последнюю атаку французов, имперские войска решили обойти осаждающих с северо-запада, где линии французов были особенно уязвимы. Манёвр удался, и имперцы сумели разбить лагерь между реками Дора-Рипария и Стура-ди-Ланцо. Евгений заявил: «Эти люди уже наполовину побеждены».

Решающий бой начался в 10 часов утра 7 сентября с нападения имперской армии по всему фронту французских войск. После трех неудачных атак прусская пехота во главе с Леопольдом I, князем Ангальт-Дессау взломала французский правый фланг, пользуясь тем, что у противника кончились боеприпасы. Две попытки французов залатать пробитую пруссаками брешь провалились, и австро-савойско-прусская армия стала одерживать верх. Когда граф Вирих фон Даун приказал гарнизону города сделать вылазку и ударить по левому крыла французской армии, армия Ла Фейяда обратилась в бегство, сотни солдат утонули в Доре-Рипариа в попытке спасти свою жизнь. В начале второй половине того же дня имперские войска, чтобы не терять инициативы, начали движение к Пинероло.

Франко-испанские потери составили 9800 человек, в том числе 6000 солдат попали в плен[1]. Маршал Фердинанд де Марсена, советник герцога Орлеанского, был смертельно ранен и скончался в плену[3]. Имперские войска потеряли в общей сложности 3246 человек, включая 52 офицеров и 892 солдат убитыми и 182 офицеров и 2120 солдат раненых. Они захватили 146 орудий, 40 осадных полевых орудий, 50 мортир и много другого оборудования[4].

Виктор-Амадей и Евгений вступили в освобожденный город и поучаствовали в молебне, посвященном победе. На холме Суперга герцоги Савойские возвели базилику, где каждый год 7 сентября проводится памятный молебен.

Последствия

К востоку французская победа при Кастильоне не смогла помочь войскам Бурбонов вернуть инициативу, и французское отступление от Турина позволило союзникам свободно вторгнуться в южную Францию. После провала осады Тулона в следующем году на итальянском фронте боевые действия не велись до самого заключения Утрехтского договора.

Напишите отзыв о статье "Осада Турина"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 7 Lynn (1999), p. 310
  2. Lynn (1999), p. 309
  3. [www.spanishsuccession.nl/marsin.html Ferdinand comte de Marsin]. The Spanish Succession. Проверено 21 декабря 2013.
  4. [www.spanishsuccession.nl/turin7.html The siege of Turin chapter 7]. The Spanish Succession. Проверено 21 декабря 2013.

Литература

Отрывок, характеризующий Осада Турина

Период кампании 1812 года от Бородинского сражения до изгнания французов доказал, что выигранное сражение не только не есть причина завоевания, но даже и не постоянный признак завоевания; доказал, что сила, решающая участь народов, лежит не в завоевателях, даже на в армиях и сражениях, а в чем то другом.
Французские историки, описывая положение французского войска перед выходом из Москвы, утверждают, что все в Великой армии было в порядке, исключая кавалерии, артиллерии и обозов, да не было фуража для корма лошадей и рогатого скота. Этому бедствию не могло помочь ничто, потому что окрестные мужики жгли свое сено и не давали французам.
Выигранное сражение не принесло обычных результатов, потому что мужики Карп и Влас, которые после выступления французов приехали в Москву с подводами грабить город и вообще не выказывали лично геройских чувств, и все бесчисленное количество таких мужиков не везли сена в Москву за хорошие деньги, которые им предлагали, а жгли его.

Представим себе двух людей, вышедших на поединок с шпагами по всем правилам фехтовального искусства: фехтование продолжалось довольно долгое время; вдруг один из противников, почувствовав себя раненым – поняв, что дело это не шутка, а касается его жизни, бросил свою шпагу и, взяв первую попавшуюся дубину, начал ворочать ею. Но представим себе, что противник, так разумно употребивший лучшее и простейшее средство для достижения цели, вместе с тем воодушевленный преданиями рыцарства, захотел бы скрыть сущность дела и настаивал бы на том, что он по всем правилам искусства победил на шпагах. Можно себе представить, какая путаница и неясность произошла бы от такого описания происшедшего поединка.
Фехтовальщик, требовавший борьбы по правилам искусства, были французы; его противник, бросивший шпагу и поднявший дубину, были русские; люди, старающиеся объяснить все по правилам фехтования, – историки, которые писали об этом событии.
Со времени пожара Смоленска началась война, не подходящая ни под какие прежние предания войн. Сожжение городов и деревень, отступление после сражений, удар Бородина и опять отступление, оставление и пожар Москвы, ловля мародеров, переимка транспортов, партизанская война – все это были отступления от правил.
Наполеон чувствовал это, и с самого того времени, когда он в правильной позе фехтовальщика остановился в Москве и вместо шпаги противника увидал поднятую над собой дубину, он не переставал жаловаться Кутузову и императору Александру на то, что война велась противно всем правилам (как будто существовали какие то правила для того, чтобы убивать людей). Несмотря на жалобы французов о неисполнении правил, несмотря на то, что русским, высшим по положению людям казалось почему то стыдным драться дубиной, а хотелось по всем правилам стать в позицию en quarte или en tierce [четвертую, третью], сделать искусное выпадение в prime [первую] и т. д., – дубина народной войны поднялась со всей своей грозной и величественной силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие.
И благо тому народу, который не как французы в 1813 году, отсалютовав по всем правилам искусства и перевернув шпагу эфесом, грациозно и учтиво передает ее великодушному победителю, а благо тому народу, который в минуту испытания, не спрашивая о том, как по правилам поступали другие в подобных случаях, с простотою и легкостью поднимает первую попавшуюся дубину и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести не заменяется презрением и жалостью.


Одним из самых осязательных и выгодных отступлений от так называемых правил войны есть действие разрозненных людей против людей, жмущихся в кучу. Такого рода действия всегда проявляются в войне, принимающей народный характер. Действия эти состоят в том, что, вместо того чтобы становиться толпой против толпы, люди расходятся врозь, нападают поодиночке и тотчас же бегут, когда на них нападают большими силами, а потом опять нападают, когда представляется случай. Это делали гверильясы в Испании; это делали горцы на Кавказе; это делали русские в 1812 м году.
Войну такого рода назвали партизанскою и полагали, что, назвав ее так, объяснили ее значение. Между тем такого рода война не только не подходит ни под какие правила, но прямо противоположна известному и признанному за непогрешимое тактическому правилу. Правило это говорит, что атакующий должен сосредоточивать свои войска с тем, чтобы в момент боя быть сильнее противника.
Партизанская война (всегда успешная, как показывает история) прямо противуположна этому правилу.
Противоречие это происходит оттого, что военная наука принимает силу войск тождественною с их числительностию. Военная наука говорит, что чем больше войска, тем больше силы. Les gros bataillons ont toujours raison. [Право всегда на стороне больших армий.]
Говоря это, военная наука подобна той механике, которая, основываясь на рассмотрении сил только по отношению к их массам, сказала бы, что силы равны или не равны между собою, потому что равны или не равны их массы.
Сила (количество движения) есть произведение из массы на скорость.
В военном деле сила войска есть также произведение из массы на что то такое, на какое то неизвестное х.
Военная наука, видя в истории бесчисленное количество примеров того, что масса войск не совпадает с силой, что малые отряды побеждают большие, смутно признает существование этого неизвестного множителя и старается отыскать его то в геометрическом построении, то в вооружении, то – самое обыкновенное – в гениальности полководцев. Но подстановление всех этих значений множителя не доставляет результатов, согласных с историческими фактами.
А между тем стоит только отрешиться от установившегося, в угоду героям, ложного взгляда на действительность распоряжений высших властей во время войны для того, чтобы отыскать этот неизвестный х.
Х этот есть дух войска, то есть большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасностям всех людей, составляющих войско, совершенно независимо от того, дерутся ли люди под командой гениев или не гениев, в трех или двух линиях, дубинами или ружьями, стреляющими тридцать раз в минуту. Люди, имеющие наибольшее желание драться, всегда поставят себя и в наивыгоднейшие условия для драки.